«Что?» – выждав для порядочности пару минут, молчаливо кивнул ему Кряжин.
Тот мотнул головой в сторону, где располагалось крошечное, столиков в пять, кафе, а Кряжин попросил коллег подождать, пока он выпьет газировки. Сунул Саланцеву папку, проверил портмоне и быстрым шагом направился в кафе.
Парень сидел за столиком и от переизбытка чувства конспирации делал вид, что это не он. Мысленно похвалив его за умение, Кряжин купил бутылку «спрайта» и спросил, не занято ли место за столиком, где одиноко сидел и курил свою сигарету молодой человек из гостиницы.
– Пожалуйста, – ответил тот, – садитесь.
С минуту парень молча курил, а Кряжин молча пил. Когда минута истекла, Иван Дмитриевич осторожно поинтересовался:
– Ты, часом, не голубой?
– Нет, нет, – забормотал парень. – Вы правильно сделали, что пошли один. Я видел, как вы показывали в фойе фото, и никто его не признал. Быть может, я делаю что-то неправильно, но Генеральной прокуратуре почему-то доверяю больше, чем управляющему. Он видел этого человека. И помогал нести его чемодан в пятьсот двадцать третий номер. Там он остановился три недели назад и, кажется, в этот номер никого другого еще не заселяли.
– Вы хороший человек, – похвалил следователь. – А потому выходите из кафе, а послезавтра приходите по адресу…
– Я знаю адрес, – потупил взор паренек.
– Замечательно, – прошептал Кряжин. – Тогда приходите и скажите, что вы к…
– К следователю Кряжину. Я в фойе запомнил.
– Да, – согласился впечатленный следователь, – но если вы не придете…
– То вы меня найдете сами, а мне от этого будет только хуже.
– Мы раньше не встречались? – насторожился Кряжин.
– Я всеми святыми клянусь, что не распознал сразу!.. – пытался кричать, но вместо этого хрипел заместитель администратора. – Вы сказали – Светозаров!.. Но я посмотрел… нету… А Костромин… конечно, есть такой… Сергей Сергеевич…
– Тебе фото показали, – закинув ногу на ногу, напомнил Кряжин.
Они находились в роскошно оформленном кабинете, и кресла сами просили, чтобы в них опустились. Кряжин так и сделал, а Саланцеву и Сидельникову было не до этого, они занимались делом, зажав голову зама между дверью и косяком.
– Он живет там до сих пор?
– Да! О да!.. – как мог, старался зам. – Но в последнее время, дня четыре, я его не вижу… Впрочем, он проплатил вперед и наличными, а потому…
– Мы идем к нему в гости.
– Да, да, конечно, – согласился зам, с нетерпением освобождаясь от «оперативной» хватки. – Мы идем к нему.
Некоторые в таком гостиничном номере согласились бы жить всегда. В смысле – зарегистрироваться для постоянного места жительства. Шелковые шторы с рисунками журавлей, задравших вверх клювы, резная кровать, циновки на полу вместо ковриков. На стенах – панно из натурального бамбука, исполненные со знанием дела и восточной одухотворенностью. В воздухе витает спокойствие и аромат Востока, точнее – наиболее приличной его части. Стойка с баром, на стойке – стакан с недопитым виски. Рядом бутылка, указывающая на марку: «White Horse». И блюдце с тремя ссохшимися ломтиками лимона. В прикроватной тумбочке – пара буклетов с видами Москвы и надорванная упаковка жвачки. В шкафу – сумка со сменой белья, кроссовками и спортивным костюмом.