– А ты сама разве не собираешься ложиться?
– Собираюсь.
– Тогда в чем же дело?
Его тон поразил ее.
– Сейчас лягу. Я лишь хотела расчесать волосы.
– Думаю, ты уже с этим справилась. Послушай, Энни, я не зайду в дом до тех пор, пока ты не закроешь свою дверь, понятно? Я как-никак живой человек, а не какой-то там святой.
У Энни широко раскрылись глаза, и она отошла от окна.
– Хорошо, сейчас закрою.
Это было далеко не то, что он хотел бы от нее услышать, но ничего не поделаешь – раз он заключил с ней сделку, надо держать свое слово. Обойдя дом с другой стороны, он вошел через переднюю дверь. Свет в ее комнате уже не горел, и во всем доме было темно. Освещая путь фонарем, он прошел к другой спальне, поставил фонарь на стол, сел на край кровати и снял ботинки.
«Наверно, она считает тебя величайшим на свете глупцом, Хэп Уокер, – шепнул ему внутренний голос. – Тебя еще долго будет испепелять огонь страсти, прежде чем она соизволит взглянуть на тебя так, как тебе того хотелось бы».
Все еще оставаясь в черных брюках и теперь уже влажной белой рубашке без воротника, он прилег на кровать и уставился на причудливую живую картинку из теней, отбрасываемых на потолок мерцающим пламенем фонаря. Когда дело касалось преследования индейцев или нарушителей закона, думал Хэп, то он мог проявлять настоящие чудеса терпения. Если он хочет добиться ее любви, придется быть не менее терпеливым.
Ему совсем не хотелось спать, и он в конце концов встал с постели и пошел за блокнотом. Найдя его в своих вещах, он возвратился к кровати, сел, придвинул поближе фонарь и, намочив языком кончик карандаша, принялся писать. Если он будет продолжать в той же сжатой манере, как начал, то изложит всю свою жизнь на каких-нибудь двадцати страницах, подумал он. Хотя, с другой стороны, рассказав о главном, он сможет потом наполнить эту канву живыми деталями, которые будет интересно прочесть любому мальчишке. Например, описать детские годы на ферме, где он вырос. Или дать читателю представление, что это на самом деле такое – провести полжизни в седле.
Его разбудил оглушительный грохот – словно в комнате выстрелили из винтовки. Он резко привстал в кровати, и в тот же миг небо осветилось ослепительной вспышкой молнии. Ветер взвыл за окном и сильным порывом надул занавеску, словно парус. Первой его мыслью было, что на ферму обрушился один из тех смерчей, которые порой проносятся по Техасу. Он быстро вскочил с кровати и метнулся к окну, захлопнув его как раз в тот момент, когда с неба обрушилась сплошная стена воды.
Разбушевавшийся ветер ревел, как гигантская паровая машина, и весь дом до самого основания сотрясался, а крыша над головой стонала и скрежетала. Пробираясь ощупью в темноте, он поспешил в комнату Энни.