Калли все слушал очень внимательно, вопросы друзей пресекал. А когда маг закончил речь, Светлый кивнул и вернулся к месту, где преступник остановился. Присел так, что одно колено почти касалось булыжников мостовой, и принялся разглядывать все, постепенно перемещаясь чуть в сторону. Все невольно заинтересовались, но у эльфа был такой сосредоточенный вид, что вся эта компания даже дыхание сдерживала, чтобы, не дай боги, не помешать ему. Любопытство чуть не загрызло всех пятерых.
А тот не спешил раскрывать тайну своих загадочных действий. Лишь смотрел на камни, иногда только двумя пальчиками брезгливо поднимая те из них, что недостаточно крепко сидели в земле.
Светлого давно подозревали в мстительности и некоторой доле садизма, но предъявить обвинения все не удавалось. Вот и сейчас друзья, а также примкнувший к ним Ло маялись любопытством и вновь вспоминали все свои домыслы относительно вредной натуры эльфа. Но опять сказать ему было нечего, а голословно возмущаться – только дураками себя выставить. Легче от этих мыслей не становилось. Лишь распалялся интерес.
Неведомо сколько прошло времени, друзьям и Минку показалось, что вечность, когда Калли поднялся с корточек.
– Ну что там, ушастый? – не вытерпел все-таки тролль. Светлый рукой едва-едва повел, прося, а скорее, приказывая, чтобы ему не мешали и с дурацкими вопросами не лезли. И никто не решился что-то поперек сказать, хотя хотелось всем. Эльф же тем временем сосредоточенно смотрел куда-то вперед. Потом чуть повел рукой, повторяя жест мага, разрушившего телепорт. И коротко свистнул. Его скакун – тонконогий, изящный и жутко вредный – поднял голову, потянул зубами узел, которым его привязали к коновязи у края площади (этот трюк он частенько проделывал, неизменно зля всех остальных лошадей, особенно жеребца Бэррина: тот вечно начинал рваться следом, игнорируя все препятствия, за что расплачивался мелкими травмами), и потрусил к хозяину, перебирая копытами так, будто его только что назначили на всеконтинентальный конкурс красоты среди представителей своего вида. Даже хвост приподнял, что обычно означало высшую степень самодовольства. Осторожно пробрался за огороженную часть мимо ошарашенных такой наглостью магов («Вот так их и в первый раз провели», – подумали юные чародеи) и застыл перед Калли. Тот, впрочем, нисколько не обратил внимания на выходки коня, а молча влез ему на спину. Опять сделал тот же жест, отводя руку в сторону и вперед.
– А какой в тот день был ветер? – как само собой разумеющееся спросил эльф и посмотрел на Минка своими дивными синими очами.