— Твои штурмовики тут не помогут. Его не взять внутри Рая.
— Значит, возьмем его в аду, — отозвался Зинченко. — Выманить можно кого угодно и откуда угодно. Только нужно узнать, чем. Вот вы тут пока и помозгуйте. Особенно меня интересует, ограничивается ли сфера влияния этого парня границами Сылве. Могут ли его прихвостни орудовать за пределами города? Если нет, то почему?
— Не забудь про серебро, — напомнил Юра, когда Зинченко уже взялся за ручку двери.
— Это, ей-богу, смешно… — вздохнул Зинченко, и тут же поправился. — Извини меня, я не это хотел сказать.
Зинченко вышел. Юрий прижал сигарету, от которой остался один фильтр, к поверхности столика и затем смахнул ее на пол. Несколько секунд он сидел неподвижно, потом согнулся, накрыв голову сцепленными руками и простонал что-то сквозь зубы.
Открылась дверь и вошел Олег, в других, целых джинсах и черной майке. Он был уже спокоен, только разметавшиеся длинные волосы и кровь, проступившая сквозь повязку на руке, напоминали о его недавнем взрыве.
— Что дальше, Юрка? — он сел рядом с другом.
— Дальше вот что, — отозвался Юра, резко разогнувшись. — Ты помнишь наш разговор с Александром?
— Да, и что?
— Он говорил, что Катя очень нужна Извекову. Значит, он не мог убить ее.
— И тем не менее, он сделал это.
— Стоп! — Юра нетерпеливо поднял руку. — Он не мог убить ее… совсем.
Олег гневно нахмурился:
— Ты о чем, босс? Ты считаешь, что существование в таком же виде, в каком жил Сашка Извеков, это нормально? По-твоему, это не значит, что мы ее потеряли?!
— Мне все равно, кем она теперь будет, — ответил Юра.
— А мне нет! Превратить живую девчонку в мертвечину! Да я ему своими руками голову оторву!! — возмутился Олег. — Живой труп — это уже не Катеринка…
— Спокойно, старик. Сейчас мы с тобой…
Как ни старалась я удержать картину, злоба, отчаяние и острая жалость к себе и ребятам так подогрели меня, что изображение порвалось на глазах. Это было как безнадежный кошмарный сон, когда просыпаешься в ледяном поту от собственного крика.
Кажется, я тоже кричала. Но проснуться мне было не суждено. С воплем я поднялась с кресла, пытаясь разглядеть в искаженной и искривленной пока комнате моего ненавистного смертельного врага. Валерий лежал на софе бледный и неподвижный. Если бы он умер! Но увы! Он зашевелился и медленно встал на ноги.
Взглянув на меня, он поднял руку.
— Я предупреждал, что это будет трудно. Мне тоже досталось: так долго пропускать через себя навылет полноценный контакт…
— Что ты понимаешь про такие вещи, как «легко» и «трудно»? Ты же о меня ноги вытер!