У Варфоломеева перехватило дыхание. Он отвел глаза в сторону, будто это могло изменить текст, а вместе с ним результат. Не имея сил читать подряд, он заглянул в конец заметки, чтобы разом отрезать нежелательное слово. Но слово не отрезалось, наоборот, оно уперлось, ощетинилось и стало вылезать поверх газетных строк. «Погиб», — прошептал Варфоломеев, еще толком не осознав подступившую к сердцу скорбь. Он начал читать подряд, как будто это могло изменить дело.
«Двое неизвестных попытались самовольно принять участие в процессе. Благодаря решительным действиям личной охраны один преступник задержан, а второму все же удалось пробраться к гильотине. Неизвестный погиб. Ведется расследование.»
Дверь открылась, появился незнакомец.
— Вам плохо? — спросил он. — Я вызову сестру.
Варфоломеев молчал. Незнакомец нажал невидимую кнопочку в стене. Через несколько минут в маскарадном наряде появилась Урса. Она подошла к недвижимому телу, потрогала теплой рукой лоб, поводила пальчиком перед неподвижными глазами больного.
— А вы что тут делаете, Феофан? — не поворачиваясь, спросила Урса.
— Да вот, зашел познакомиться, — Феофан картинно прижал руки по швам.
— Идите к себе в палату.
Когда Феофан ушел, Урса пододвинула к кровати стул и присела бочком, как это делают врачи. В ее иноземных глазах наметился безуспешно скрываемый интерес.
— Чего нос повесили? — игриво спросила Урса. — Вам понравились цветы? Я специально подобрала для вас. Ах да, они же на подоконнике.
Ее взгляд упал на газету. Она нагнулась, подняла с пола «Утреннюю правду» и вздохнула:
— Счастливчик.
Варфоломеев процедил что-то неприличное.
— Да, а вам не повезло, пришлось реанимировать. Закон есть закон.
Варфоломеев, не в силах более выслушивать полуденный бред монашки, рванул головой и потерял сознание. Наступила темнота.
Чуть погодя из темноты проступило изображение пригожинского кабинета. Илья Ильич рисует проект будущего лунного поселения. Изъеденная метеоритами поверхность безо всякого сопротивления ложится на ровный, как письменный стол, лист ватмана. Не просыхает беличий хвостик, нет ему покоя в умелых руках, едва поспевает он за полетом смелой пригожинской мысли.
— А вот это, Сережа, вакуумный шлюз, — говорит Илья Ильич.
Сережа зализывает поцарапанный палец и внимательно слушает Учителя.
— Люди будут гулять по Луне, как мы с тобой по Северной Заставе, продолжает Илья Ильич. — Вот смотри, мы с тобой идем по склону кратера, он указал на две неуклюжие фигурки, — за минералами.
— Так будет? — спрашивает мальчик.
Илья Ильич улыбается.