Охота.
Знакомое слово, часто повторяемое этими двуногими зверями. Просто он никак не мог поверить, что это на них, на волвеков, пойдет охота. Не хотел поверить. Зачем? Их мясо Вечные вроде не едят, а шкуры не ценят. Тем более – слипшиеся, облитые мерзкой вонючей краской. Тогда – зачем?
Рядом встал Четвертый – голос Первого и охранник закона общины. Мало ли что вздумают нестабильные, пока старший спит? На Четвертого разок посмотреть – глупости из головы исчезают сами.
С чем пришел? Тоже знает про охоту. Скалится, надеясь уйти, советует держаться в середине и обещает прикрыть, все будут стараться. Куда уйти? Вне купола жизни нет, дышать нечем да и еды в пустыне не отыскать. Впрочем, Вечным охоту испортить – уже дело. Самое последнее в жизни.
Их снова накормили и напоили в свете вечернего тусклого солнца, дали надышаться густым сытным воздухом и велели двигаться на закат. Стая пошла ровно, довольно резво. Ворота, ведущие вниз, к уровням загонов, уже скрылись из вида, когда грунт принес вибрацию тронувшихся повозок. До стены купола в эту сторону таким ходом менее часа. Что потом? Да не будет этого «потом»…
Первый остановил стаю, вынудил всех валяться в пыли, гася яркость еще чуть липкой краски, чтобы вновь стать менее приметными целями. Затем разбил волков на малые группы и рассеял по пустыне. Две повозки всех не накроют одним ударом. «Ним», которого он хотел видеть Вторым, бежал чуть правее. Слабый. Сегодня ноги ценнее головы, хотя и они не спасут. До второлуния обруч рассказывает хозяевам о каждом – и где он, и что видит, и насколько устал.
Вибрация чуть приблизилась. Солнышко стояло уже совсем низко и ласкало лиловыми лучами морду, радуя напоследок. Лохматое, сияющее, теплое, будто шкуру гладило: терпи, волк, будет и тебе надежда. Откуда? Но все равно приятно, Первый даже оскалился и рыкнул в ответ: спасибо.
Бликующий купол впереди оборвался… дырой. Для охоты пробили, вот даже как. Не нужен больше, а служил из поколения в поколение, не зря на нем требовали искать даже малые трещинки. Прежде и ничтожной царапины боялись, заставляли смотреть, торопливо заделывая найденные дефекты. Он наблюдал: уже через пару часов трещины пропадали, словно сами собой затягивались. А теперь – дыра, огромная…
Он, вожак, снова прав в своих догадках, да только нет от сознания правоты ни малейшей радости: цели у хозяев теперь иные.
Стая сжалась в плотную массу у пролома, сзади настигала вибрация. Охотники. Закат по своему обычаю угас резко, оставляя пустыню на попечение первой луны, сегодня неполной и мутноватой, переливающейся огнями на меченых красным шкурах. Выходит, их так испачкали для ночной охоты. В перволунье выбьют старших, а второлуние подсветит иные цвета. Мудрено все у Вечных, убивают, и то не по-простому.