Слова Вася проговаривал чужие, с языка своего начальника их снимал. Он уже верил в то, что говорил. Он, кажется, уже поверил и в них, и в то, что может стать большим начальником и передовым членом общества, то есть коммунистом.
Когда Василий ушел домой, Нинка вспомнила всех коммунистов в своей родной деревне. Это были самые поганые мужики и бабы. Все как на подбор. Вечно собирались по вечерам на свои тайные сборища, не тайные, конечно, но никого на них не пускали, о чем там толковали, долго скрывали, но через три дня вся деревня уже знала, кого из деревенских они собирались покарать, а кому подкинуть какую-нибудь жирную кость со своего стола. Сами тоже постоянно получали какие-то подачки, то в разгар страды уезжали на всякие конференции, то их неизвестно зачем вызывали в район. Всего-то их в деревне было меньше дюжины, их не любили, но боялись, хотя сами понять не могли, почему. Быть может потому, что коммунистам сходила с рук любая гадость, которую они учиняли. Мотоциклы свои и машины, у кого были, – заправляли бесплатно на колхозном складе, в магазине продавщица откладывала для них лучший товар, если удавалось что оторвать, а уж как они напивались, так лучше и не вспоминать. Однако имели честь и почет, каждый год в школе принимали в пионеры новую порцию детишек, и когда приезжали из газет журналисты, то всегда партийцы считали их именно за своих дорогих гостей, захватывали их сразу на автобусной остановке и везли на пасеку, где те и торчали до конца командировки, а уж что там на пасеке происходило, так об этом только похохатывали в мужицкой компании и осторожненько перешептывались женщины. И вся эта дюжина коммунистов в деревне год за годом словно по кругу ходила – то одна половина в начальниках, потом выборы-перевыборы, и у власти становилась другая половина. Ни для деревни, ни для самих партийцев ровным счетом ничего не менялось, но, как понимали в деревне, куда-то в район и область шли отчеты о том, что произошли перестройки, ускорения, партийное руководство сменилось, кадры обновили, и урожай в этом году сдадут обильный, весь план госпоставок выполнят. План не выполнялся никогда даже наполовину. Так что к партийным коммунистам Нинка относилась очень подозрительно и даже попросту нехорошо. Гаже коммунистов на селе был только пастух Тимофей – так ведь тот и не скрывал, что занимается всякими грязными делами с козами и коровами. Так уж ему нравилось, но его считали за блаженного идиота, да он и пастух был хороший, добросовестный.
Нинка попыталась рассказать о коммунистах своей деревни Васе, но тот, наверное, не сразу ее понял, а может быть, и понимать не хотел. Нахмурился и сказал строго: