– Здесь я живу, – она указала на цветастый балкон Эйприл – главное украшение угловой части дома.
– Прямо как у Джульетты!
Люсия прыснула от смеха:
– Цветы – хобби жены моего отца.
– А у вас какое хобби? – Пол явно не хотел уходить. Люсия задумалась. – Люди не всегда могут ответить на этот вопрос, – продолжал он, – но на самом деле у каждого человека есть хобби. Для одних это сны, для других – любовь, а кто-то, может, любит рассматривать чужие балконы.
– Иногда я думаю, что для меня – основное, а что – хобби. Я психолог и модель.
– Психолог – хобби.
– Почему?
– Потому что это очень абстрактно. Как и любовь.
– Для кого-то – хобби, а для кого-то – вся жизнь, – сказала Люсия и резко сняла пиджак. – Спасибо. Мне было совсем не холодно.
– Может, придете еще как-нибудь на репетицию. Это так полезно – слушать замечания новых людей.
Она, пораженная неожиданным, таким заманчивым для нее предложением, назвала свой телефонный номер, а потом сама запомнила номер Пола.
Войдя в комнату, Люсия упала на кровать, не снимая одежды. Перед ней вновь возникли узкая лестница, вереница чужих лиц и одно – родное, в изнеможении склоненное к черноте рояля. Если заплакать – будет легче. Но слезы прятались где-то в уголках глаз, не желая покидать их.
* * *
Эйприл была немного навеселе, ей не хотелось уходить из спальни мужа, тем более что и дети, и, как ни странно, Люсия, к моменту их возвращения спали глубоким сном. Эйприл любила ходить в гости, как все домохозяйки, и еще более любила потом вспоминать подробности каждого вечера. Филипп со временем смирился с тем, что ему приходится проживать не очень-то значительные события дважды. Говорить на этот раз скоро стало не о чем, а он все не предлагал жене остаться, не двигался к стенке и не вынимал из шкафа вторую подушку. Помолчав, она принялась вспоминать новости прошлой недели, подвинулась поближе к мужу, распахнула полы халата и даже вытянула на одеяле обнаженную ногу. Филипп оставался в прежнем расположении духа: его лоб бороздили морщины, при хорошем настроении совершенно отсутствующие. Конец терпению жены был близок. Она обняла Филиппа и положила руку на квадрат пододеяльника, под которым отблесками шелка обозначались его бедра. Отсутствие эффекта просто взбесило ее. Почувствовав это, ее муж поднял голову.
– Мне нужно поговорить с тобой, – сказала она. – Не засыпай, пожалуйста, так быстро. Это очень срочное и важное дело.
– Твоя клипса опять натерла тебе ухо, и ты мучилась с ней весь вечер, дорогая моя болтушка?
– Шутки крайне неуместны. Я хотела бы поговорить о твоей дочери.