Она обхватила голову руками и вдруг, сделав свои выводы, сказала, что если это так, то она только рада, потому что Тони слишком, с ее точки зрения, «умеренный», а это почти что преступление для настоящего испанца, и что я стала бы с ним такой же… Скрываться далее не было сил, я призналась, что действительно влюбилась в другого. Мама пошутила: «Надеюсь, это не еврейский раввин? Было бы весьма экстравагантно, но бабушка не переживет!»
Я вспомнила, что Дэвид якобы был знаком с Соледад. Даже сейчас не могу писать об этом спокойно. Почерк кривится, и строчки ползут вниз. А тогда я вспомнила это, сказав маме, что он не раввин, а музыкант, очень известный. Мама удивленно подняла брови. Как только у меня хватило решимости рассказать! Я добавила, что он старше меня, что он замечательный пианист… Слова давались мне с таким трудом! Они не хотели передавать то, что творилось (и творится) в моей душе. Мама заказала еще два кофе и напрямую спросила, как его зовут. Это было как молитва, когда я произнесла: «Дэвид Маковски».
Когда я пишу его имя, испытываю, наверное, то, что испытывают двенадцатилетние девочки, выводя на асфальте, на стене или в тетрадке по математике только им понятные буквы – инициалы любимых.
Мама была так поражена, что словно проглотила язык. Она молча достала из сумки маленькие ножницы и тонкую сигару, обрезала ее и закурила. Ее лицо имело странное выражение… Я испугалась. В том, что Дэвид говорил правду, не осталось сомнения. Я умирала от восторга: соединяющая нить оказалась так близко, что трудно было в это поверить. Но тут же мне снова стало страшно: вдруг они знакомы не просто так, вдруг между ними что-то было?! «Господи, только не это!» – я мысленно поднимала руки к небу, не в силах справиться со своим внутренним огнем. И Он услышал меня.
Мама даже не заметила, как ей принесли кофе, она что-то вспоминала, я стала для нее пустым местом. Наконец она подняла глаза и сказала что-то вроде: «Как забавно устроен мир». Я медленно оттаивала, пока она рассказывала, что Дэвид был душой их лондонской компании, что он – один из немногих англичан, сохранивших способность жить не только умом, но и эмоциями. Она не говорила ничего конкретного, это меня расстраивало, но по первым же звукам ее голоса я поняла, что они не были близкими друзьями, тем более любовниками… Мама сообщила, что Дэвид весьма дружен с отцом, что он и ей когда-то нравился. Но иначе и быть не могло!
Мне сложно писать, я схожу с ума от таких совпадений, переплетений судеб. Это сказка. Сказка с печальным концом. Она закончилась, но разве сегодняшняя встреча с мамой и то, что она рассказала мне, не продолжение сказки?