Когда Каван попал в плен, он поклялся себе, что не только отыщет брата и вернет его домой, но и заставит всех виновных расплатиться, имея в виду не только Мордрака, но и его дочь.
Каван дотащился до кресла у очага и упал в него. Лучше бы его мысли были заняты Гонорой, а не воспоминаниями о плене, но они терзали и не отпускали его. И когда они брали верх, он снова и снова переживал то время, не зная, сможет ли забыть.
Каван положил голову на спинку кресла и даже не стал закрывать глаза. Это не поможет, видения не исчезнут. Они всегда у него перед глазами, хоть открытыми, хоть закрытыми. Они будут мучить его до тех пор, пока не иссушат до конца душу – а значит, снова победят.
Что толку быть воином? Что толку от твоего гнева, если от него страдают невиновные? Что толку от гордости, если не можешь высоко держать голову?
Каван смотрел на отчетливый образ безымянной женщины, которую возненавидел, и отдался воспоминаниям, желая, чтобы они поскорее прошли… До следующего раза.
* * *
Гонора шла вслед за Адди к следующему коттеджу, думая только о муже. Что-то случилось. Она чувствовала это, видела, как за одно мгновение изменилось его лицо, И это ее напугало…
Очень сильно напугало.
– Адди! – окликнула она свекровь, когда они подошли к коттеджу. – Я должна идти. Я нужна мужу.
Адди кивнула:
– Иди. И позаботься о нем хорошенько.
– И сегодня, и всегда, – пообещала Гонора и поспешила прочь. Она не знала почему, чувствовала только, что это необходимо. Ноги сами несли ее вперед, и холодный ветер хлестал по лицу. В последний раз Каван опять отверг ее, но она не обиделась. Со временем, сказал он, и Гонора почувствовала, что это правда. Она нужна мужу, и не важно, понимает он это или нет. Она ему нужна.
Она вихрем промчалась через большой зал, не заметив, как уставились на нее Лахлан и Артэр, и не услышав, как они посмеиваются: дескать, сегодня за ужином им не доведется увидеть ни Гоноры, ни Кавана.
Все мысли Гоноры были только о муже. Он не должен оставаться один. Она не допустит, чтобы Каван страдал в одиночестве – больше никогда!
Гонора ворвалась в комнату и не увидела на лице Кавана тоски – только неприкрытую ярость.
– Убирайся отсюда! – закричал он.
Гонора захлопнула за собой дверь.
– Нет.
– Не смей мне перечить! – гневно зарычал он.
– Объясни мне, что случилось, – настойчиво требовала Гонора, отходя от двери.
Каван вскочил с кресла.
– Уйди сейчас же!
– Почему?
– Вон! – заорал он.
– Ответь, – потребовала Гонора, хотя ноги у нее подкашивались.
Каван схватил ее за плечи.
– Ты осмеливаешься чего-то требовать от меня?