– Мы завершим начатое сегодня ночью. А если мне придется уехать, то когда я вернусь. Жди меня в постели!
Гонора едва не закричала от разочарования. Столько усилий, чтобы убедить его заняться с ней любовью, как мужа опять от нее отрывают! Это нечестно. А уж если Каван думает, что она останется в постели, не зная, что происходит, то он последний дурак.
Она выбралась из постели, поправила одежду, пригладила волосы и поспешила вслед за ним. Когда Гонора вошла в большой зал, то увидела там только Адди, стоявшую и смотревшую на закрытую дверь.
– Куда они поехали и зачем? – спросила Гонора, приблизившись к растерянной свекрови.
– Я точно не знаю. Прибыл воин с известием, заставившим отправиться в путь всех – и моего мужа, и всех сыновей. Это редкость! Обычно кто-нибудь всегда остается, чтобы оборонять замок.
– Они не могли уехать далеко, – заверила ее Гонора. – Они никогда не оставили бы замок без защиты.
Они не стали говорить вслух о том, что новость, вызвавшая такую мгновенную реакцию, наверняка связана с Ронаном. Слишком часто слухи о самом младшем Синклере оказывались ложными, и женщины боялись, что и в этот раз все будет напрасно.
Гонора занялась обычными делами, то и дело вглядываясь в даль, чтобы не пропустить появления воинов.
Ближе к закату она отправилась в конюшню, чтобы немного позаниматься со Смельчаком и отвлечься от своих мыслей. Она очень беспокоилась о муже и молилась, чтобы он вернулся целым и невредимым.
Калум появился неожиданно. Гонора вздрогнула и споткнулась, но быстро выпрямилась, пока отчим не успел грубо схватить ее за руку, и поспешно отошла в сторону, помня, чему учил ее муж.
«Не подпускай врага близко к себе».
Гонора ждала, пока Калум заговорит первым. Она давно привыкла молчать в его присутствии.
– Может, Кавану ты и жена, – произнес отчим, – но все равно остаешься моей дочерью и будешь мне повиноваться.
Гоноре хотелось напомнить ему, что она никогда не была его дочерью, но девушка знала, что это только разозлит его. Пусть думает, что хочет. Она сумеет постоять за себя.
Гонора демонстративно молчала.
– Лучше тебе об этом не забывать.
Не отвечая на его слова, Гонора спросила:
– А где ты был, отец? – И едва не подавилась, произнося это слово. Он ей не отец и не может быть отцом, однако Калум всегда настаивал на том, чтобы она относилась к нему почтительно. Обращение «отец» тоже считалось проявлением почтения.
– Мои дела тебя не касаются, – отрезал он.
«А мои – тебя», – хотелось сказать Гоноре, но она придержала язычок. Не нужно злить отчима. Калум ткнул в ее сторону пальцем: