– О боже, – рассмеялась я. – Наделала она дел.
– Не то слово. Но я уверен, что с вами таких проблем не возникнет. Вас устроит такая работа, Люси? На пару дней в неделю? Чтобы я мог изредка сбегать из четырех стен и отправляться на охоту за сокровищами?
– О да, – ответила я. – Конечно. Хотя, как я уже говорила Чарли… – я покосилась на него.
– Люси не будет работать здесь вечно, – сказал он. – Я сказал ей, что ты поймешь.
– Конечно! А то вы с ума сойдете. Но примерно год выдержите? Пока не разберетесь, что к чему?
– Это было бы идеально, – просияла я.
– И вы сможете сразу начать?
– Ну, понимаете… Я тут подумала. Вы разрешите мне начать с сентября? Тогда дети пойдут в школу.
Он явно огорчился и потер подбородок.
– Хорошо, хорошо, – поспешно поправилась я. – Начну немедленно. Триша сможет присматривать за ними пару дней в неделю. И мальчики будут в восторге.
– Отлично, – Кит просиял. – А собака? – Он вопросительно посмотрел на Чарли.
– Ах да, – проговорил Чарли, – я совсем забыл. Но Люси же любит собак, она гуляла с собакой в Лондоне. Уверен, проблем не возникнет. – Он улыбнулся.
– Что за собака?
– Рококо, – пояснил Кит. – Собака моей бывшей жены, она ее оставила, когда ушла. Вместе с кучей неоплаченных счетов! Умная женщина. Сейчас позову. Рококо!
Внезапно откуда ни возьмись в комнату ворвался ирландский волкодав – видимо из сада, так как он был весь перепачкан в грязи. Высунув язык, собака прыгнула через комнату и уткнулась головой мне прямо между ног.
– У-у-уф! Какая лапочка! – ахнула я, попятившись. Даже пони поменьше размером!
– Она немного грубовата, – сказал Кит, тактично отодвигая собачью голову. – Но очень добра, как сами видите.
– Да. Хм-м… кажется.
– Итак, – Кит выпрямился и улыбнулся. – Начнем со следующей недели?
Я моргнула:
– О! Да. Почему бы и нет?
Мы рассмеялись, и он проводил нас к выходу.
– Дорогая, мы еще не обсудили денежный вопрос, – заметил он, смущенно потирая подбородок. – Я вам позвоню, когда хорошенько это обдумаю, ладно?
– Хорошо. – У двери я обернулась. – О, наверное, лучше я сразу спрошу: а у вас все продается? Я не хочу по незнанию продать фамильное серебро или еще что-нибудь ценное.
Он пожал плечами:
– Пожалуй, все. Есть пара предметов майсенского фарфора, которые мне особенно дороги, но они у меня наверху, так что, наверное, все. От всех этих предметов, как бы я их ни любил, очень легко отказаться. В жизни есть более важные вещи, которые не хотелось бы потерять. И заменить их тоже нельзя.
Он посмотрел как бы сквозь меня, на секунду погрузившись в свои мысли. Потом спохватился, улыбнулся и дружески пожал мне руку у выхода.