Афина изумленно уставилась на меня, криво улыбнулась и покачала головой.
— Ну ты разошелся, груз виселицы! — Впрочем, она не выглядела слишком недовольной. Я не стал на нее сердиться за то, что она снова вспомнила это недостойное прозвище.
— Это еще что! Вот когда я по-настоящему разойдусь, никому мало не покажется! — Весело пообещал я. — Тебе еще предстоит не раз удивиться, Паллада!
— Я люблю удивляться. — Неожиданно улыбнулась она. — Так что ты уж расстарайся, Отец битв!
— Вот такое обращение мне по душе. — Одобрительно заметил я.
Весь день я снова мотался между амбами, оседлав верного Слейпнира — на мой непритязательный вкус, он куда надежнее, чем аэропланы! — и творил чудеса. На сей раз это были чудеса дипломатии: я встречался с Олимпийцами, ораторствовал, уговаривал, доказывал, льстил, искушал и даже угрожал.
Разумеется, я добился своего: еще бы я с ними не справился! Я отправил шестерых валькирий за Аидом, и мои девочки вернулись в срок, поскольку расстояние не имеет для них никакого значения. По дороге они потрудились омыть лицо Гадеса в водах океана — не думаю, что это привело его в чувство, но по крайней мере, его вид не слишком оскорблял мой взор.
Одним словом, на закате мы наконец-то собрались все вместе на пустующей амбе погибшей Геры. Я выбрал это место для встречи, поскольку здесь всем хватало места, к тому же теперь эта гора была общей территорией: имущество мертвого принадлежит всем живым понемножку… Впервые я увидел всех Олимпийцев одновременно — впрочем, не всех: троих уже навсегда вычеркнули из списка бессмертных умелые руки таинственных убийц, а безумная Персефона, покинувшая Аид вместе с мертвецами, так и не объявилась у нас — впрочем, насколько мне было известно, она вообще нигде не объявилась, а ее следы обрывались в мокром песке на берегу Леты…
Мои союзники представляли собой весьма причудливое зрелище: ни один из них не явился на совет при своем собственном лице. Афина снова превратилась в загорелого Марлона Брандо и теперь снисходительно косилась на своих сородичей: они выглядели не столь внушительно, особенно Арес, которому внезапно взбрело в голову напялить на себя тело белокурой девы. Возможно, ему просто надоело спорить с Аполлоном, кому из них достанется вожделенный облик Элвиса, но я заподозрил, что Арес придумал способ подшутить над моими воинственными планами. Если уж бог войны является на военный совет в облике какой-то кудрявой девки, едва прикрыв ее прелести полупрозрачным белым тряпьем, кто станет с должной серьезностью относиться к происходящему?! Я открыл было рот, чтобы приказать ему принять пристойный вид, но потом (уже в который раз) напомнил себе, что сейчас не время для ссор — а с этого дурня Ареса сталось бы затеять долгую свару, ему только повод дай!