Надо было срочно что-то предпринять. Пока леди Клотильда прикрывала его своим мечом и телом. Пока, они еще принадлежали ЭТОМУ миру…
Он повернулся назад, бросил быстрый взгляд – в недостижимо далеком для них проеме, за провалом вниз, из которого они совсем недавно вылезли, и дальше, в рамке обрезанных стен виднелось сереющее в предрассветных сумерках небо. Ну и славненько. Славненько-чудненько… Так. Кто сказал, что проемы надо обязательно перепрыгивать, преодолевать и спешить дальше? И что башмаки непременно должны быть на ногах у своих хозяев? Дословно сказано совсем другое. Просто-напросто пыль должна соединиться с пылью. Прах к праху…
Серега, наклонившись вниз и выставив правую ногу перед левой – все для этих куклосов, для них, родных, глядишь, и не доглядят, чего он тут вытворяет, все надежды только на это, – стремительно совлек с нее сапог. Молниеносно выпрямился и швырнул обувку в направлении проема. Куклосы сзади, видимо, все же что-то поняли или успели учуять. Леди Клотильда взревела еще сильнее, меч в ее руках практически непрерывно свистел, рвал тугой воздух бурей ударов, рассыпал пулеметную очередь по отбиваемым стержням.
Серега, сцепив до боли зубы, содрал второй сапог и запульнул туда же. Ну должно же в конце концов что-то получиться. Ну должно же! Может, первый просто упал не так. Подошвой кверху или как-то там еще…
Сзади издала долгий воющий крик леди Клотильда, тоскливый такой крик, словно оплакивающий что-то или кого-то. И почти сразу же вслед за этим на него налетела тяжкая плотная волна из призрачных тел, навалилась на плечи, смяла, пригибая к черному, жадно заколыхавшемуся полу – навстречу ему заколыхавшемуся, надо понимать…
… Черная смола вязко бултыхалась вокруг, лезла в рот, в нос, в уши. Он держал дыхание сколько мог. Потом жгучее ощущение удушья стало совершенно невыносимым, и он, потеряв контроль над собой, судорожно разинул рот, вдохнул… и ощутил пинок. Наподдали, как детский мячик. Зато лицо наконец почувствовало прикосновение к коже нормального воздуха, он закашлял, отплевываясь от черной гадости, засипел. Даже, кажется, блевал. Затем, прочистив легкие, кое-как разлепил глаза.
Серега лежал на травке, облокотившись спиной на небольшой пригорочек. Над головой красовалось сиренево-розовое небо, все в переливах рассветного сияния. А прямо перед ним таял и вырастал заново – все одновременно – замок Чехура. Черный камень стен на глазах словно бы съеживался, уходил внутрь, открывая точеную красоту резных беломраморных арок с громадными коваными решетками в проемах, подсвеченными изнутри алым факельным пламенем. По самому верху замка почками проклюнулись и выстрелили в небо четыре высоченные башни.