На шоссе комары оставили меня в покое, солнце выглянуло из-за облаков, но возвращаться в лес уже не хотелось.
Въехав в город, я стала выбирать место, где могла бы перекусить. Не то чтобы в городе наблюдался дефицит таких мест, просто я привередничала.
В конце концов я выбрала кафе «Атлантис», название показалось мне странным, и я решила взглянуть, что же это такое. Как выяснилось, зря. Кафе внутри выглядело забегаловкой средней руки с очень скверной кухней. Что такое этот самый «Атлантис», выяснить так и не удалось, официантка не знала, а приставать с вопросами к грозного вида парню, томящемуся за столом возле двери, я сочла неразумным.
За несъедобную дрянь в глиняном горшке с меня взяли немыслимые деньги. Может, в кафе решили, что я переодетый арабский шейх? Мучаясь этими мыслями, я брела к своей машине, правда, по сторонам поглядывала и кое-что увидела. Например, новенький белоснежный «Мерседес», который замер возле моей машины, точно крейсер, а из «Мерседеса», завидев меня, вышли два мальчика лет двадцати пяти. Смотрели они сурово, и как-то угадывалось, что у них ко мне дело. Несколько прохожих с любопытством обернулись и заспешили прочь. Спасаться бегством я сочла неразумным и неторопливо продолжила свой путь, при этом теряясь в догадках, откуда их черт принес, точнее, от кого?
Делая вид, что не обращаю на них внимания, я взялась за дверцу своей машины.
– Не торопись, – послышался мужской голос.
Я повернулась и в салоне «Мерседеса» сквозь распахнутую дверь увидела Мирона.
– Здравствуй, милый, – кивнула я.
– Здравствуй. – Он вроде бы хохотнул, но вышло это больше похожим на икоту. Белки его глаз покраснели, взгляд был мутным, и запах алкоголя доходил даже до меня. В общем, Мирон был здорово пьян. – Садись, – сказал он. – Прокатимся.
Я подумала и ответила:
– Нет.
Мирон вроде бы удивился, а парни заметно подобрались, правда, не испугали меня: вряд ли их хозяин решит вести себя невежливо.
– Садись, – настойчивее повторил он, а я усмехнулась:
– Если Илья узнает, что я с кем-то раскатываю на «Мерседесах», ему это может не понравиться.
– Ко мне он ревновать не будет, – хмыкнул Мирон, а я решила ему польстить:
– К тебе – особенно. Большим другом он тебя никогда не считал.
– Ну и как мы будем разговаривать? – Он пожал плечами. – Прикажешь орать на всю улицу?
– Зачем? Пересаживайся ко мне, ты вроде бы еще не старый и вполне способен приподняться.
Пока Мирон соображал, что на это ответить, я устроилась в своей машине на заднем сиденье, дверь предусмотрительно закрывать не стала. Вроде бы чертыхнувшись, он полез следом. Захлопнул дверь и посмотрел на меня. Не без удовольствия. Впрочем, к его взглядам я давно привыкла и особого внимания на них не обращала. Однако сейчас Мирон мне был чрезвычайно интересен, точнее, не он сам, а то, что он собирался сказать.