Я невольно вспомнил Зинаиду Прокопьевну из-под города Николаева. В записке она была названа «тёткой Зиной». Правда, мне чёрт в племянники пока не набивался, называл по фамилии, а не «дядя Игорь». И на том спасибо. А вообще-то мне грех обижаться на Апапыню: к Винокурову я и сам неравнодушен…
Завершение истории с записками наступило через два дня. Я пришёл вместе с А.А.Шлядинским и корреспондентом одной из всесоюзных газет. В основном при нас было спокойно, лишь однажды мой портфель перекочевал из коридора на диван спальной комнаты, шапка с шарфом Вовиной мамы оказалась на полу, да чудесная меховая шапка корреспондента — в раковине ванной комнаты: там из перевёрнутой вниз дном шапки, как из переполняемой кастрюли, потоками стекала холодная вода. Шапку первым обнаружил я, закрыл кран холодной воды и сообщил о случившемся владельцу шапки. Все искренне переживали. Я попытался разрядить обстановку, сказал, что это второй такой случай, первый из мне известных произошёл со мной. Это было несколько лет тому назад, причём в одной из раковин оказалась моя зимняя шапка, в другой — мой зимний ботинок. Я говорил и чувствовал, что даже если бы соврал, что и моё зимнее пальто оказалось в ванне с водой (чего не было — того не было), то и это не послужило бы утешением…
Ну, а хозяев обуревал вопрос: ехать — не ехать? И меня тоже. Уж больно напористо, с какой-то, я бы сказал, нездоровой прямо-таки настойчивостью Апапыня гнал всех нас в деревню. Очень уж это было подозрительно. И меня зачем-то вовлёк в эту историю. Что бы всё это значило? Ехать — не ехать? Хозяева пытались получить ответ, естественно, от меня, я — от них…
Помимо чисто бытовых трудностей (неисправная машина, скользкая долгая зимняя дорога и пр.), было какое-то почти неуловимое ощущение, что кому-то очень нужно, чтобы квартира хоть на время опустела. Чувствовалась как бы чья-то воля, чьё-то почти непреодолимое желание… И вот это-то и было более всего подозрительно. И тут, в процессе этого обсуждения, пришла записка (было уже около десяти часов вечера). Она гласила: «Рискните только когда вы съездиете то я уйду». Именно тогда мы твёрдо решили не ехать.
С тех пор больше записок вообще не было. Но зато, как и было обещано, возобновились возгорания. С некоторыми перерывами они продолжались до начала августа. Может быть, зря мы не послушали Апапыню? К тому же в конце марта — начале апреля к огню добавилась вода. Сначала — капельки на потолке, потом их становится всё больше и больше, далее вода льётся потоком, обливает Вову с головы до ног и с ног до головы. Однажды поток воды из горящего шкафа вылился прямо в присутствии милицейского работника. А первого апреля (интересная дата) в коридоре на полу водными струйками было выписано: «апапыня».