— Что? — сказала мисс Пинк, вставая. Идея наготы ее оскорбила. — Какая дерзость!
— Это не дерзость. Это — текст.
Она, уже не слушая, направлялась к двери.
— Позвольте, позвольте, — почти кричал профессор, забегая вперед и загораживая ей дорогу. — Вы не можете так уйти! Дайте же мне хоть ваше моральное руководство, если вы удерживаете для себя ваш меховой жакет…
Она понимала его слова в прямом смысле: он покушался — пока косвенно — на меховой жакет. Между столом, профессором и стеной было очень узкое пространство, она не могла пройти, не задев его. Ей казалось, как только она его заденет, он ее и схватит. Она — сильнее, конечно, но кто знает, кто еще скрывается в этой трущобе. Она ясно видела, что погибла.
— Это ваш долг — объясниться, — настаивал профессор, пытаясь взять ее за руку. — Вы ведь дорожите своим честным именем, не правда ли? Вы входите в частный дом без приглашения, под ложным предлогом. Вы называете одну из обитательниц именем, которое заставляет думать, что вы приходите откуда-то, где не знают приличий. Вы выдаете себя за общественного деятеля, но убегаете при первом вопросе о характере вашей деятельности. Вы понимаете, какое это производит впечатление в кругу культурных людей? Вы не можете не понять, вы — не молоды, мы приблизительно одних лет, христианское ли ваше поведение, не говоря уж об апостольском? Зачем вы шли сюда и что вам нужно? Человеческое достоинство обязывает вас не лгать. Дайте прямой ответ!
— Дайте мне пройти, — задыхаясь, шептала мисс Пинк. Она уже дрожала от страха.
Вдруг — и еще от большего страха — задрожал и профессор. Его лицо исказилось. И тоже страшным шепотом он спросил:
— А… а… у вас ДВЕ руки?
Мужество покинуло мисс Пинк, и она вдруг отчаянно закричала:
— Спасите!
Этот крик отрезвил профессора.
— Вы боитесь меня, мадам? — спросил он с удивлением и облегчением. Затем, открыв дверь и галантно отойдя в сторону, он поклонился: — Пожалуйста, мадам! Я больше не задерживаю вас. Будьте здоровы! Благодарю за любезное посещение.
Мисс Пинк ринулась в коридор и вон из дома.