Когда я уже ничего не могла различить, все вернулось в прежнее состояние. Было обычное утро на берегу реки. Рядом стояла Урара. Она не поворачивала головы, но я видела душераздирающую скорбь в ее глазах.
— Увидела? — спросила она.
— Да, — ответила я, вытирая слезы.
— Ты этого и ждала? — спросила Урара, на этот раз повернувшись ко мне уже с улыбкой. На душе у меня становилось спокойней.
— Именно этого, — ответила я и улыбнулась.
Взошло солнце, наступило утро, а мы с ней еще некоторое время молча стояли рядом.
Когда мы сидели в одной из первых открывшихся пышечных и пили кофе, немного невыспавшаяся Урара сказала:
— Я тоже пришла сюда, потому что мой любимый преждевременно погиб. Я специально приехала в этот город в надежде попрощаться с ним.
— Удалось? — спросила я.
— Да, — ответила Урара и слабо улыбнулась. — Это на самом деле бывает раз в сто лет, причем только в том случае, если все обстоятельства складываются благоприятно. Время и место точно не определены. Знающие люди называют это «феноменом Ткачихи и Пастуха». Это бывает только на берегу большой реки. Некоторые люди вообще ничего не могут увидеть. Оставшиеся скорбные мысли умершего человека и печаль оставшегося в живых вступают в перекличку, и тогда появляется этот мираж. Я тоже видела такое впервые… Я убеждена, что сегодня ты была очень счастлива.
— Раз в сто лет… — выдавила я, пораженная мыслью о том, что мне выпал счастливый шанс увидеть такое.
— Когда я впервые пришла сюда, чтобы проверить, подходящее ли это место, ты стояла здесь. Каким-то животным инстинктом я поняла, что ты кого-то потеряла. Поэтому я и позвала тебя.
Утреннее солнце сияло на ее волосах. Говоря это, Урара улыбалась, но оставалась неподвижной, как статуя.
Кто она такая на самом деле? Откуда приехала, куда уедет? И кого увидела она на том берегу реки? Я не решилась ее об этом спрашивать.
— Расставание и смерть невыносимы. Но терзаться мыслью, что это твоя последняя любовь, разрушительно для женщины, — сказала Урара, прожевывая пышку, словно вела пустячный разговор. — Поэтому я рада, что сегодня мы смогли наконец по-настоящему попрощаться. — Тут в ее глазах появилась невыносимая печаль.
— Да… я тоже… — выдавила я, и вдруг Урара зажмурилась от слишком сильного солнечного света.
Машущий рукой Хитоси. Этот образ болью остался в моем сердце, словно его пронзил луч света. Я еще не могла до конца понять, хорошо ли это для меня. Пока что я ощущала только боль в груди от этого слишком яркого света. Я с трудом могла дышать.
И все же… все же, глядя на сидящую напротив меня улыбающуюся Урару, ощущая запах слабого кофе, я все сильнее чувствовала, что нахожусь совсем близко от этого «чего-то». Оконные стекла задрожали под порывами ветра. Подобно нашему расставанию с Хитоси, сколько бы я ни раскрывала свое сердце, сколько бы ни напрягала зрение, для меня это оставалось чем-то преходящим. Это «что-то», как солнце, проникало сквозь мрак, через который я проходила на большой скорости. И как молитву я мысленно твердила: «Помоги мне стать сильной!»