Слева по борту показалась лиловая полоса. Она постепенно росла и скоро запестрела буроватыми камнями, рафинадными снежниками, зеленой шерсткой тундровой растительности. Это был остров Вайгач. Он лежит на границе Баренцева и Карского морей. При виде его скромных берегов учащенно забилось сердце. Ведь я был там в первый раз пятнадцать лет назад.
Каким-то особенно звонким и радостным было то лето.
Тогда над берегом висели туманы. Это были июльские весенние туманы. Только в июле солнцу удавалось пробить ледяной панцирь океана. Ледовые поля распадались. Белыми тихими ночами с моря доносились глухие раскаты - это рушились ледяные скалы. Лед набухал, зеленел, вбирал в себя миллионы воздушных пузырьков и таял. Над гигантским котлом, где происходила могучая холодная плавка, поднималась арктическая мгла. За ширмой тумана бесился забавный солнечный маскарад. Солнце беспрестанно меняло свои наряды, стараясь выбрать поцветистее да поудивительнее.
И вдруг туман рассеялся, заголубело небо. И сразу загудели самолеты и вертолеты, перекрывая трубные крики гусей. Они полетели в геологические партии, к оленеводам в тундру, к нефтяникам.
Сверху Вайгач выглядел унылым, однообразным. На картах, зажатый между материком и Новой Землей, он казался небольшим. Но когда мы спустились на землю, каждый из его 3380 квадратных километров стал необозримо велик. Вместе эти плоские километры походили на шахматную доску, с которой сняли все фигуры. Впрочем, нет, их не снимали. Их еще не поставили. Но скоро должны были поставить. Недаром сюда торопились геологи, и кто знает, какое будущее готовили они этому пустынному участку арктической суши!
Полет над Вайгачом не веселил глаз. Даже ущелья, прорезанные в толще острова ручейками и речками, не вносили оживления. Внизу блестела река Ямал-яга. На берегу стояли палатки геологов...
На Вайгаче все было доведено до минимальных размеров. Наши сапоги топтали карликовые березки и ивы. В густой траве голубели крохотные незабудки. Но удивляло не это. Удивляло, что почти бесцветный сверху Вайгач оказался наделенным прекраснейшими красками. Была весна, и все карликовое растительное царство разнарядилось и справляло свой единственный в году праздник. Бедные золушки трогательно отвечали на скудную ласку полярного дня.
Мы шли по кочкам, страшась наступать на живой душистый ковер. Вдыхали воздух - чистый, густой. Подставляли ладони под звонкие капли истаявшего снежника. Слушали зов гусей с соседнего озера. По Вайгачу звенела весна...
Палатки были тоже приметой вайгачской весны. Они означали начало полевого сезона. Он короток здесь, в Заполярье, от силы три месяца. За три месяца нужно было обстоятельно изучить необозримое пространство. Природа сжимала сроки, навязывала ускоренный ритм работ. К каждому маршруту у геологов прибавлялся добрый десяток километров. И каждый день пути - без скидок на усталость, на пределе выносливости.