— Хватит! Дальше говори!
— А что говорить, — внезапно произнёс Ленточкин спокойным, рассудительным голосом. — Иди туда, в избушку на курьих ножках. В полночь. Сам всё и увидишь. Только гляди, чтоб не стиснуло, а то сердце лопнет. Бамс — и брызги в сторону!
Согнулся пополам, зашёлся от хохота и теперь уже повторял другое: «Бамс! Бамс! Бамс!»
— Хватит, — решительно объявил Донат Саввич. — Вы на него действуете возбуждающе, а он и так слаб.
Лагранж вытер платком пот с шеи.
— Какая ещё избушка? О чём он?
— Понятия не имею. Обычный бред, — сухо ответил доктор и ловко вколол больному в ягодицу иглу.
Почти сразу же Ленточкин хохотать перестал, сел на корточки, зевнул.
— Всё, идёмте, — потянул полковника за рукав Коровин. — Он сейчас уснёт.
Оранжерею Лагранж покинул в глубокой задумчивости. Ясно было, что от «попрыгуна» помощи ждать нечего. Посланец преосвященного сделался совершенным идиотом. Ну да ничего, как-нибудь обойдёмся и сами. День нынче ясный, значит, и ночь будет светлая. Народится новый месяц, самая пора для Чёрного Монаха. Сесть с вечера в засаду на этой, как её, Постной косе. И взять голубчика с поличным, как только заявится. Что с того, что он призрак? В позапрошлом году, ещё в свою бытность на прежней должности в Привисленском крае, Феликс Станиславович лично заарестовал Стася-Кровососа, самого Люблинского Вампира. Уж на что ловок был, оборотень, а не пикнул.
Но прежде чем возвращаться в Арарат, оставалось закончить ещё одно дело.
Выйдя из тропиков на отрадную северную прохладу, полицмейстер прислушался к тишине, постоял с полминуты безо всякого движения, а потом стремительно бросился в кусты и выволок оттуда упирающегося человечка — того самого соглядатая, что давеча крался вдоль дорожки, да и под окном, надо полагать, тоже он подслушивал, больше некому.
Оказалось, знакомый. Такого раз увидишь — не позабудешь: чёрный берет, клетчатый плащ, фиолетовые очки, бородёнка клоком. Тот самый невежа с пристани.
— Кто таков? — проревел полковник. — Зачем шпионил?
— Нам нужно! Непременно! Обо всём! — затараторил коротышка, глотая слова и целые куски предложений, так что общего смысла в трескотне не просматривалось. — Я слышал! Власти предержащие! Священный долг! А то чёрт знает чем! Тут смерть, а они! И никто, ни один человек! Глухие, слепые, малиновые!
— Сергей Николаевич, голубчик, успокойтесь, — ласково сказал крикуну Коровин. — У вас опять будут конвульсии. Этот господин приехал к тому молодому человеку, что живёт в оранжерее. А вы что себе вообразили? — И вполголоса пояснил полковнику. — Тоже мой пациент, Сергей Николаевич Лямпе. Талантливейший физик, но с большими странностями.