– Что – я? У меня все нормально.
– Правда?
– Конечно.
– А я, старый дурак, так за тебя переживал! Сижу за столом, а сам не об игре, а о тебе думаю. Кажется, попала моя внучка в переделку...
– В какую переделку? О чем ты? – отмахнулась я, пряча от деда глаза.
Неспроста Ариша так разнервничался. Он хоть и не знал о моих сегодняшних планах, но почувствовал грозящую мне опасность.
– Полетт, посмотри мне в глаза!
– Дед, – я мельком обратила на него свой взор и тут же отвела его в сторону, – ну, правда, не надо за меня беспокоиться. Я уже взрослая девочка. И в случае чего могу за себя постоять.
– Полетт, ты не умеешь врать! Рассказывай, чем сегодня занималась!
– Ариша, мне кажется, что тебе сейчас лучше лечь, а завтра мы с тобой поговорим. Сейчас я найду валидол...
– Не надо мне валидола! Меня уже отпустило. – Дедуля прошел в гостиную и по-барски развалился на диване. – Теперь я хочу знать, какова причина моей душевной болезни. Рассказывай! Внимательно тебя слушаю.
Я поняла, что отнекиваться бесполезно. Дедуля был настроен очень решительно. Он хотел слышать правду. Раз так, то вранье не прокатит. Придется признаваться во всех своих грехах.
– Ладно, последнее слово подсудимого, – сказала я, встав в центре гостиной. – Я, Казакова Полина Андреевна, признаю себя виновной в том, что занималась... шантажом!
– Так, так, так, а поподробнее? – оживился дед и тут же принял мои правила игры. – Подсудимая, расскажите суду, кого и чем вы шантажировали?
Чтобы ответить на этот вопрос, надо было вернуться немного назад. Но признаваться дедуле в том, что я была с пластическим хирургом в отеле, тет-а-тет, мне совсем не хотелось. Это могло спровоцировать инфаркт. Может, ограничиться полуправдой?
– Ваша честь, мне стало известно, что Андрей Александрович Жупанов в рабочее время уединился с одной молодой особой в отеле «Богемия». Сегодня я решила взять его на понт, сообщив по телефону, что у меня имеется одна любопытная видеозапись, которая стоит энной суммы. Поверьте, в моих действиях не было корысти, я собиралась потратить все на благотворительность.
Дед пригладил рукой бородку, затем изрек:
– Это в корне меняет дело. Значит, вместо того чтобы оперировать, он развлекается с развратными девицами в «Богемии», в этом публичном доме экстра-класса?
Ну, во-первых, я вовсе не развратная девица. А во-вторых, откуда он знает насчет экстра-класса? Неужели сам бывал там? Да, похоже, его твердые нравственные принципы с годами основательно размягчились...
– Да, ваша честь, так и есть.
– Хорошо, подсудимая, продолжайте, что было дальше?