Федя дернул дядю Сашу за рукав и присел на корточки. Гидролог невольно повторил его движение.
Прерывающийся рев слышался над самой головой. Гигантский самолет вырвался из низких облаков и круто пошел к земле.
Моторы работали с перебоями. Летчик искал места для посадки. Вероятно, он шел на радиосигналы Марьи Семеновны, как на радиопеленг.
— Где же ему сесть? — крикнул Федя и побежал, словно он мог куда-то поспеть, кому-то помочь. — Льды-то вскрыло… А на острове не сядешь!..
Дядя Саша бежал следом за Федей.
Летчик, как и люди внизу, понял, что сесть некуда. Он, очевидно, рассчитывал опуститься около дома. Самолет, во всяком случае, шел прямо на дом.
— Да что это он! — Федя со всех ног бросился вперед.
Бородатый полярник остановился, невольно втянув голову в плечи, спина у него похолодела, сердце замерло. Хотелось закрыть глаза, но он не мог.
Самолет коснулся земли у самого дома, потом подскочил…
«Может быть, пройдет над крышей! Может быть, пройдет!» — пронеслось в голове у гидролога.
Но самолет не прошел. Он врезался в домик… Сверкнула вспышка огня… Раздался грохот… В небо взметнулся яркий язык пламени, потом сразу повалял черный дым… Вверху над островом он расползся мохнатым грибом, как низкая туча.
Федя невольно бросился в сторону, но потом остановился и повернулся лицом к пожару. Круглыми, сухими глазами смотрел он на огонь. Ему было страшно, хотелось зажмуриться, убежать, спрятаться. Но он стоял не двигаясь, не в силах сделать ни одного шага…
Когда дядя Саша обнял его за плечи, мальчика било крупной дрожью. Полярник молча прижал его к себе, но никак не мог справиться с маленьким телом.
Ветер погнал дым на полярника с мальчиком. Стали слезиться глаза. Гидролог плотнее прижимал уткнувшегося лицом в его меховую куртку паренька. Обоих душил кашель.
Полярник силой заставил Федю обежать дом.
Может быть… может быть, все-таки Иван Григорьевич и Марья Семеновна успели выскочить!..
Но с другой стороны дома было пусто и холодно. Дул ветер, острые снежинки били в щеки. Ветер раздувал костер из дома и самолета.
Бревна трещали, горели, как просмоленные.
Рухнула покосившаяся стена. Сноп искр взметнулся в небо, и красные звездочки понеслись над снегом.
Гидролог оттащил Федю в сторону.
Мальчик сел на снег, спрятав голову в колени. Остренькие плечи его вздрагивали, хотя рыданий и не было слышно.
Гидролог понимал, что творилось в сердце его маленького друга, но он не мог произнести слов утешения. Ему казалось, что такие слова оскорбят сейчас Федю. Надо заставить его что-то делать! Он звал, тормошил мальчика, но тот лишь мотал головой.