— Лизок, ты просто прелесть, слушай, — и он стал ей что-то шептать на ухо и целовать, а рука нежно обнимала грудь, а потом стала сползать все ниже и ниже.
— А ты как насчет того, чтобы вздремнуть, а то ведь тебе скоро на работу?
— А ты что завтра в отгуле?
— С чего ты решил?
— Значит нам обоим на работу, только разве это может быть поводом для того, чтобы оставить любовь до следующего раза?
Она обхватила его за шею руками и поняла, что вряд ли они заснут до утра.
— Паша, а твои, во сколько встают?
— Отец четверть седьмого, и мама вместе с ним, но она уходит в зависимости от расписания занятий.
— Значит у нас в запасе час с небольшим, понятно?
— Понял, — и он зажал ей рот жарким поцелуем.
—----
Аркадий поднялся наверх и чуть не столкнулся с Борисом.
— Как дела?
— Х…, этот Булавин или Гулавин, хрен его знает, вряд ли согласится работать с нами.
— Уверен?
— Да.
— А женой пригрозили?
Аркадий мрачно посмотрел на Бориса, и процедил сквозь зубы:
— Её так отделали, удивительно, что она еще жива.
— Значит в расход?
— На эксперименты сгодятся. В нашем деле, каждый кролик на учете.
— Я как-то не подумал.
Через три дня на фазенду приехал новенький фургон темно-синего цвета, из кузова которого, вытащили двоих. Мужчину лет сорока и девочку лет семи-восьми.
— Кого привез? — спросил Аркадий у Али, стоя возле дверей гаража
— Врач, дорогой Аркаша, очень хороший врач.
— Понятно, у тебя все врачи и все хорошие.
— Зачем так говоришь. Врачи разные бывают. Бывают хорошие, а бывают плохие, — он оскалил зубы и посмотрел в сторону Аркадия.
— По-твоему он хороший, а я плохой?
— Зачем обижаешь. Ты лучший, из тех кого я знаю, а плохой тот, кто не хочет с нами работать, верно говорю?
— Философ. А как ты определил, что он будет с нами работать?
— Нутром чую.
— Ах, нутром. Слушай, а когда плохой врач, то нутро как тебе об этом сообщает?
— Ноет, знаешь, когда шашлык плохо приготовлен, живот ноет. Так и человек, если он мне не понравился, живот ноет. А этот хороший, поверь мне. Ребенка очень любит, будет работать и молить, чтобы только ребенка не убили. Я когда к его дочке нож к горлу приставил, спросил, хочешь, чтобы она жила? Он мне говорит — хочу. Тогда сделай, что тебя попросят, и клянусь, аллахом, с её головы ни один волос не упадет, Он мне ответил — все сделаю, только в живых её оставь. А ты говоришь. Хороший доктор, — и засмеявшись, пошел ставить машину в гараж.
— Страшный человек, — вдруг подумал Аркадий, — Ребенку горло перережет и глазом не моргнет. Ну и что, сколько раз я резал подростков, разве что сначала наркоз давал, чтобы они не орали, вынимал из них органы, а остатки засовывал в мясорубку и просто спускал в канализацию. Может, я убил больше чем он? Вот и выходит, кто из нас страшнее, он или я? Нет, пожалуй, лучше не задавать себе таких вопросов, а то умом тронешься, не успев увидеть заработанных денег.