— Вдову? Убивать? Подарок Карла? Да что вы! — У бывшего монаха побледнели губы, он затряс головой, потянулся к тумбочке, не спрашивая разрешения, схватил графин с водой и жадно глотнул прямо из горлышка, облив себе грудь.
Коваль готов был локти кусать от досады. Он ведь не хотел открывать подозреваемому карты, пока не соберет прямых доказательств.
Поставив графин, Семен Гострюк поднялся со стула и, не обращая внимания ни на Бублейникова, ни на других офицеров, направился к двери. Голова его склонилась набок так, словно он был смертельно болен и только теперь понял это.
— Проводите, — приказал Коваль конвоиру, ожидавшему за дверью. — А вы, Василий Иванович, — обратился он к Вегеру, — отпустите, пожалуйста, свидетелей — они до сих пор ждут.
— Ну и фрукт! Ну и брат во Христе! Ишь какой — грех, говорит. Это он нам о грехах толкует! — Майор не мог успокоиться даже тогда, когда шаги в коридоре уже не были слышны. — Зря вы его сейчас отпустили, товарищ подполковник! Он бы мне все выложил, на блюдечке с голубой каемочкой!
Коваль едва сдержался от резкой отповеди Бублейникову. Позволил себе только сделать ему замечание:
— Не стоило кричать, Семен Андреевич, называть его на «ты».
— А что же я, по-вашему, с эдакой дрянью цацкаться должен?
— Семен Андреевич, я не хочу конфликтовать, не хочу разговаривать приказами. Это ни мне, ни вам не поможет. У нас и без того хватает хлопот. Я просто хотел бы, чтобы вы не горячились.
— Слушаюсь, товарищ подполковник, — обиженно ответил Бублейников.
— Вот и хорошо, — сказал Коваль, не обращая внимания на тон майора. — А как там поживают Длинный и Клоун?
— «Поживают»! Как бараны уперлись — и ни тпру ни ну. С места не сдвинешь. Уже их Тур и так и сяк допрашивал. И я помогал — все напрасно. Может быть, еще раз сами поговорите? — спросил Бублейников, и Коваль мог поклясться, что майор не сдержался и вложил в свой вопрос едкую иронию.
— Вот с Гострюком разберемся — и поговорим. Василий Иванович, — обратился подполковник к возвратившемуся в кабинет капитану Вегеру. — Не забудьте снять отпечатки обуви, которую носит монах, и той, которую нашли у него дома. И отпечатки пальцев — не они ли на второй рюмке?
— Уже, Дмитрий Иванович, — ответил капитан. — Все уже на экспертизе.
— Хорошо, — сказал подполковник. — Ну что ж, на сегодня, наверно, хватит. Пошли, Семен Андреевич?
Они вышли в коридор, и Коваль примирительно добавил:
— И давайте не будем ссориться, Семен Андреевич, ведь цель-то у нас одна.
Будь его воля, сказал бы сейчас майору все, что думает. Но сейчас нельзя. Впереди еще много общей работы. Хотя, впрочем, именно ради этой работы и стоило бы…