Бывший монах помолчал, подумал и тихо сказал:
— Думаю, кто-нибудь рассказал.
— Кто же, например? У вас остались общие знакомые?
— Да нет.
— А этот венгр, как вы говорите, из Будапешта?
— Я видел его впервые.
— Как же он узнал вас?
— Не знаю.
— Каков он на вид?
— Обыкновенный человек, немолодой, брюнет.
— И как его зовут, вы, конечно, тоже не знаете?
— Нет, — покачал головой бывший монах. — Не знаю.
— Слушайте, Гострюк, — сердито сказал подполковник. — Если до сих пор я почти верил вашим сногсшибательным объяснениям, то теперь верить перестану. — Ему захотелось даже повторить любимое бублейниковское: «Что вы мне вранье решетом носите?»
«Брат Симеон» почесал нос и тяжело вздохнул.
— Не хотел я впутывать лишнего человека. Я его не знаю, этого венгра, и он никакой роли не играет. Только и всего, что передал письмо от Карла. К нам, в Лавру, много туристов приезжает. Один из них и разыскал меня, подошел и спрашивает по-немецки: «Брат Симеон?» — «Да», — говорю. «Вам письмо из Будапешта. Вас давно уже ищут». Сунул мне это письмо и сразу отошел к своей группе.
— Спросил по-немецки?
— Да.
— Так почему вы считаете, что это был венгр?
— Он был в группе венгерских туристов. Да и похож он на венгра.
— Когда это было? Число?
— Двадцать третьего июня.
— И вы на следующий же день взяли отгул?
— Да.
— Так, так, — задумчиво произнес Коваль. — А у вас сохранилась эта записка Карла?
— Я сжег ее.
— Жаль.
— Я понимаю, она была бы сейчас в мою пользу. Если бы я знал. Но я вам чистую правду говорю, как перед богом! Все правда. Я не господь, чтоб за чужие грехи крест нести.
«Ну вот, даже в боги зачислил, — рассеянно подумал Коваль. Бывший монах своими показаниями совершил в голове подполковника такой переворот, что он никак не мог прийти в себя. — А что, если все это и в самом деле правда? А что, если показания эти подтвердятся? Тогда можно считать…»
И Коваля охватила жажда деятельности, при которой возникает острое желание ездить, искать, допрашивать, звонить, сопоставлять, проверять, сводить концы с концами, воссоздавая неразрывную логическую цепь событий и выявляя тайные пружины человеческих поступков.
— Ясно, — сказал он Гострюку. — Больше ничего не хотите добавить?.. — Минуту спустя добавил сам: — Ну хорошо. Пока достаточно. Проверим ваши показания, а потом встретимся снова.
— Как же вы проверите? И зачем я только сжег эту записку! Знаете ли, пугливым стал.
— Ничего, проверим. Подпишите протокол допроса. Прочтите, все ли верно записано с ваших слов.
— Какой же это допрос?! Я же сам, безо всякого допроса, дал показания. Добровольно.