Тени над Латорицей (Кашин) - страница 41

У Длинного не было особых примет. Незаметный угрюмый парнище, долговязый, с массивными, похожими, на лопаты кистями рук, выглядел обыкновенным работягой.

Клоун был моложе Длинного лет на семь — ему только что минуло двадцать.

Проводник принес чай. Клоун к чаю не притронулся. Длинный пригубил и поморщился, отодвинул стакан. На душе у него было не легче, чем у Клоуна. А может быть, и еще тяжелее: он ведь недавно отбывал срок в колонии строгого режима и сам видел таких, которых только помилование избавило от высшей меры.

В купе внезапно потемнело. Поезд вошел в туннель. Клоун испугался темноты и удивился самому себе: кого же ему здесь на самом-то деле бояться? Соседки? Смешно! Длинного? Да ну! Только темноты. Темно — как в могиле.

Прошло несколько тяжелых минут. Постепенно забрезжило за окнами, начало светать, потом сразу хлынуло солнце, заиграло в купе, заблистало, засмеялось.

— Остановка, — сказал Клоун, прислушиваясь к замедленному стуку колес. И вышел из купе.

За окном — неповторимый карпатский пейзаж. Поезд подошел к небольшой станции, где стоял встречный состав.

Клоун увидел, как проводник вышел в тамбур и двинулся за ним. Проводник открыл дверь, поднял крышку над ступеньками и спустился на землю. Клоун остался в тамбуре, опасливо осматривая перрон.

Из вагона, остановившегося напротив, донесся смех: «Мокрая курица!» Какая-то девушка показывала пальцем на него. Клоун отвернулся. Но вот поезда отсалютовали друг другу гудками, вагоны вздрогнули и, медленно набирая скорость, покатились. Колеса застучали все четче и чаще, окна встречных вагонов замелькали, и составы разошлись своими дорогами: один — на восток, другой — на запад.

Как всегда, Лайош Сабо, Имре Хорват и Тереза Чекан были вместе. Приехав в Киев, они позавтракали за одним столиком и снова сели рядом в экскурсионном автобусе. Втроем ходили по залам музея Шевченко, по грандиозным павильонам Выставки народного хозяйства, то отставая от своей группы, то обгоняя ее.

Добродушная Тереза, почти не слушая экскурсовода, щебетала без умолку — она умела удивляться и радоваться с детской непосредственностью. Лайош Сабо, как обычно, был внимателен и сосредоточен; он не пропускал ни одной детали и подробности, давая Имре возможность подтрунивать над собой, «тот, кто непременно желает осмотреть все, тот не успевает увидеть ничего». В то же время Сабо умудрялся быть и галантным кавалером, отвечая на множество вопросов Терезы. Поскольку он один из них троих уже бывал в Советском Союзе, Тереза не давала ему передышки, да и Хорват иногда расспрашивал о знакомых Лайошу местах, мимо которых они проезжали.