Но теперь до выхода дальше, чем до входа, — придется идти против течения. И Сабо стал проталкиваться сквозь публику.
— Извините, товарищи! Пропустите, пожалуйста. Дайте пройти. Я потерял своих. Прошу прощения. Разрешите.
Он выбрался под яркое июльское солнце, когда переводчик, разволновавшись, уже собирался броситься его искать: шутка ли сказать — потерять в пещерах интуриста! Едва Лайош предстал перед ним, он набросился на него с упреками:
— Что ж это вы, Сабо! Мы вас уже полчаса ждем!
— Неужели полчаса?! — удивился Лайош. — Ну и летит же время! А я, извините, заблудился. Отстал — и заблудился… — Он не мог сейчас рассказать о своем сенсационном открытии: все сердито смотрели на него — не та обстановка.
— Слава богу, что вы уже здесь, — с облегчением перевел дух переводчик. Затем обратился к группе: — Идем дальше. Все в порядке!
— Ах, Лайош, Лайош, как вы нас напугали! — Тереза укоризненно улыбнулась, покачала головой. — Ну как вам понравились пещеры? Я в восторге. И совсем не страшно. А эти руки! Эти черные сухие руки, обтянутые кожей… — Она не замечала, что Лайош не слушает ее. — Интересно, когда жили эти люди?
— Не знаю… — отчужденно ответил Сабо.
— А мумии детей видели? Правда, поразительно, как они сохранились! Лайош, что же вы молчите! Вам что — не понравилось или вы испугались? — засмеялась Тереза.
— Там есть еще черепа за решеткой. Вы бы видели, как молодецки, поддавшись общему настроению, бросала туда монеты «на счастье» Тереза… А вы бросили? — спросил Имре. — Я — да. Хотя денег нам выдали мало, но «на счастье» не жалко.
— Давайте догоним нашего шефа — мне необходимо с ним поговорить с глазу на глаз, — неожиданно сказал Лайош. — Я должен сделать важное заявление.
— Заявление? — встрепенулась Тереза. — О чем?.. Если о пещерах, то я заявляю, что больше мы вас туда не отпустим, — снова засмеялась она. — Даже если вы забыли бросить монетку «на счастье». С нас довольно и одной вашей прогулки.
— Я задержался потому, что увидел здесь… Вы заметили старика во дворе? Еще до того, как мы вошли в пещеру, он стоял посреди двора и разговаривал с женщиной. Длинноволосый такой. Бывший монах. Вы видели, Имре?
— Ну и что? — пожал плечами Хорват. — Здесь, наверно, работают бывшие монахи.
— Я знаю его… Это — беглый военный преступник… Его в конце войны должны были судить, но он скрылся. И вот он здесь, понимаете?!
— Тише, Лайош, не кричите, пожалуйста, — Хорват поморщился так, словно у него снова заболел зуб. — Не надо шуметь. — Он помолчал, опустил глаза, потом произнес уверенно и твердо: — Этого не может быть!