— В настоящий момент криминалисты обследуют ваш автомобиль, доктор Робсон, — сказал Нката. — Также производится обыск квартиры вашей матери. Целая команда из Ярда ищет ваш тайник где-то в городе, потому что мы предполагаем, что там вы прячете фургон. И дюжина полицейских разбирает по ниточкам ваше прошлое и настоящее, проверяя, не упущено ли еще что-нибудь.
Осунувшееся лицо Робсона говорило о том, что ночь, проведенная в камере полицейского участка, не была приятной.
— Я не… — начал он.
— Прошу вас, — перебила его Барбара. — Если вы не убивали Дейви Бентона, то мы будем счастливы услышать, что же случилось на самом деле между тем, как вы изнасиловали его, и тем, как его бездыханное тело было найдено в лесу.
Робсон поморщился от грубой формулировки. Этого Барбара и добивалась. Она хотела показать, что благообразные описательные конструкции не изменят того, что случилось с тринадцатилетним подростком.
— Я не хотел причинять ему вред, — сказал Робсон.
— Ему?
— Мальчику. Дейви. Снежок говорил, что они всегда идут на это добровольно. Говорил, что они уже хорошо подготовлены.
— Подготовлены? — повторила Барбара. — Как кусок мяса к обжарке? Посолены и поперчены?
— Он сказал, что они готовы к этому и хотят этого.
— Чего «этого»? — захотел уточнить Нката.
— Контакта.
— То есть изнасилования, — поправила Робсона Барбара.
— Этого не было!..
Робсон посмотрел на адвоката. Эми Стрэнн делала записи в блокноте, но каким-то образом почувствовала взгляд, направленный на нее, и подняла голову.
— Поступайте, как считаете нужным, Хеймиш, — сказала она клиенту.
— У вас на руках следы от недавних царапин, — развила свою мысль Барбара. — А под ногтями Дейви Бентона обнаружены частицы кожи. Также у нас есть доказательства насильственной содомии. Так что же в этом сценарии мы должны понимать как добровольный сексуальный контакт? Кстати, половой акт с тринадцатилетним подростком сам по себе является нарушением закона. Но мы готовы на время оставить этот момент в стороне, хотя бы для того, чтобы выслушать вашу версию романтического соблазнения, которое, по-видимому…
— Я не хотел причинять ему вред, — сказал Робсон. — Просто я запаниковал. Вот и все. Сначала он не сопротивлялся. Ему нравилось… Возможно, он колебался, но не просил меня остановиться, клянусь. Не просил. Ему было приятно. Но когда я развернул его… — Лицо Робсона посерело. Его жидкие волосы прилипли ко лбу. В уголках рта, обрамленного аккуратной бородкой, засохла слюна. — После этого я только хотел, чтобы он не шумел. Я сказал ему, что в первый раз всегда немного страшно, даже чуть-чуть больно, но что ему нечего бояться.