— …которая тоже не всегда служит неоспоримым доказательством, — ехидно ввернул Джиро.
— Получить неоспоримое доказательство будет трудно, если я правильно угадал, кто он такой. Если Мара взяла на службу этого бывшего начальника разведки, то боги еще могут нам улыбнуться. Пусть он будет каким угодно виртуозом своего дела, но я-то знаю ему цену и знаю, чего от него можно ожидать. Моя осведомленность о прошлой деятельности правителя Тускаи в Джамаре должна помочь нам внедриться в шпионскую сеть Акомы. Вполне вероятно, что через год-другой мы найдем подходы непосредственно к интересующему нас человеку и тогда получим возможность использовать всю разведку Мары в интересах дома Анасати. Будем маскировать свои намерения отвлекающими маневрами, создавая трудности для торговли Акомы и исподволь разрушая ее связи с союзниками. Ну а тем временем тонг Камои тоже не станет дремать, добиваясь гибели Мары.
— Возможно, нам удастся слегка подстегнуть их ретивость, — с надеждой в голосе высказался Джиро.
От одного этого предположения у Чимаки по коже побежали мурашки. Прежде чем заговорить, он поклонился, что делал исключительно в тех случаях, когда бывал не на шутку встревожен.
— Мой господин, нам даже пытаться не стоит. Убийцы из Камои не любят, когда кто-нибудь вмешивается в их затеи. Для Анасати лучшая тактика — держаться как можно дальше от их делишек.
Джиро неохотно уступил, и приободрившийся советник продолжал:
— В братстве Камои не принято действовать сгоряча. Дела, за которые они принимаются по собственной инициативе, вершатся неторопливо и хладнокровно. Между Камои и Мидкемией были отмечены какие-то торговые связи; тогда я не понимал, кому и зачем это понадобилось, но теперь готов предположить, что здесь имеется дальний прицел — стремление навредить Акоме. Хорошо известно, что властительница питает слабость к варварским идеям.
— Это так, — согласился Джиро.
Его раздражение улетучилось, уступив место глубокой задумчивости. Молча наблюдал властитель Анасати за резвящимися рыбками. Воистину, думал он, никто из цуранских вельмож не мог бы похвалиться, что у него состоит в услужении советник, способный сравниться с Чимакой в искусстве связывать воедино разрозненные крупицы знаний.
Воспользовавшись благоприятной переменой в настроении хозяина, Чимака сказал:
— Дом Анасати сумеет перенести ничтожный урон для престижа, причиненный подложной уликой. Поверить в столь грубо сработанную фальшивку могли разве что глупцы и малые дети; но те, кто поумней, примут во внимание, что Братство умеет хранить секреты и заказчиков не выдает. Те, кто имеет власть в стране, никогда не попадутся на столь вульгарный крючок и не поверят в то, что ты опорочил свое имя связью с бандой наемных убийц. Анасати — старинный род, и его репутация безупречна. Господин мой, в ответ на жалкую попытку очернить тебя выкажи лишь надменное пренебрежение. Эти ничтожества не заслуживают внимания великого властителя. Пусть любой правитель, который осмелится предположить обратное, выступит вперед и попробует поделиться своими соображениями вслух — вот тогда ты возвысишь голос, и твоя правота восторжествует. — Эту пламенную речь Чимака закончил цитатой из пьесы, которая особенно нравилась Джиро: