— Не суди и не судим будешь. Каждый человек, слышишь, Егор, каждый сам себе дорожку выбирает. Всех праведниками не сделаешь, Веру-Истину в каждого не вдохнёшь.
Они посидели ещё немного.
— Давай-ка, Егор, иди спать, пока прохладнее стало. Завтра у нас день хлопотливый будет.
Егор понял, что зевает. Он уже поднимался, когда Савва остановил его и, понизив голос, спросил:
— Ты действительно умеешь обращаться с «глушилками»?
— Да. Обучен.
— Хорошо. Это нам может пригодиться. Хотя… лучше бы уж не надо, правда?
Егор пожал плечами. Как тут ответить? Сам же только что и сказал, что у каждого — своя дорожка. И никто не ведает, что на этой дорожке повстречаться может. «Бумеранг» накрылся, так зато теперь «глушилки» есть, есть чем врага встретить.
Савва посмотрел ему в лицо и улыбнулся:
— Воин пустыни… как есть воин. Ты хоть девушке своей, Марине, присмотрел чего-нибудь?
— Нет пока, — смутился Егор и снова сел рядом. — Как-то ничего на глаза не попалось такого… Она ведь тоже воин. Не лак же ей светящийся дарить…
Сказал и сразу представил себе Маринку с голыми ножками и светящимися распущенными волосами. Кхм… а красиво было бы, прости меня, Господь-Аллах! Уж чего-чего, а скроена Маринка на диво ладненько. Когда в кои-то веки в платье и праздничных сапожках щеголяет — просто глазам смотреть больно, чисто ангел небесный!
— Подари-ка ей вот это, — вдруг сказал Савва, и протянул Егору ладонь, на которой лежало колечко. — Вот, смотри, здесь нажимаешь и слушаешь в ларингах песни старинные, русские. Бери! Это ещё от прадедов наших кольцо. Почти антиквариат. Сегодня, пока вас не было, торговец предложил. Я взял. У меня-то два сына, взрослые уже, а жене подарок я отдельно пригляжу.
— Неудобно как-то… — пробормотал Егор, глядя на кольцо.
— Бери. Пусть у вас с Мариной память обо мне останется. Считай, что на свадьбу подарил, а то, кто его знает, куда меня моя дорожка выведет. Ну, давай, дрыхни. А я тут подежурю.
Засыпал Егор под тихую песню кольца. Надел его на палец, включил, усталую голову на рюкзак свой положил и слушал… слушал…
Чёрный ворон, чёрный ворон,
Ты не вейся надо мной!
Ты добычи не дождёшься,
Чёрный ворон!
Я не твой!..
И совсем уж страшное, жуткое, — со словами, как из глухой дозорной ночи, — как будто не будет уже никогда ясного рассвета, а только смерть лютая, неминуемая…
Я видел генералов, — они пьют и едят нашу смерть,
Их дети сходят с ума оттого, что им нечего больше хотеть.
А земля лежит в ржавчине, церкви смешали с золой.
Если мы хотим, чтобы было, куда вернуться, -
Время вернуться домой!