– Ты подходишь мне, как глубокое седло на хорошем быке. А что ты думаешь?
– Не пытайся свести все к восьмисекундной скачке на каком-то несчастном быке или к получасовой с женщиной, которая тебя совсем не интересует! – воскликнула Эрин, освободившись от него.
– С чего ты это взяла?
– Я прожила с этим все восемь лет. Нет, трина-дцать. Все воспоминания, а теперь… это, – она сделала жест рукой в сторону койки, – и Тревор, от всего этого только хуже, я чувствую себя виноватой во всем, что случилось. – Оттолкнув руку Денни, она стала одеваться, не обращая на него внимания. – О чем я думала? Ты же сказал, что утром уезжаешь. – Она зло прищурилась. – Что я делаю?
– Занимаешься любовью со своим мужем!
Этого нельзя было говорить, но он все-таки сказал, и Эрин бросилась прочь, как будто он ударил ее. Внезапно она наткнулась на стол, но, по-видимому, даже не заметила, что сильно ударилась бедром.
– Ты мне не муж, Денни. – Еще шаг, и она вы-прыгнула из фургона, предоставив ему возможность утешаться в одиночестве.
Он знал, что пора уезжать, знал это еще до того, как Эрин вошла в фургон. Бросившись снова на койку, он тем не менее крикнул ей вдогонку:
– Тогда почему ты все еще носишь мое кольцо?
Вечером, вернувшись в свою комнату, Эрин сняла с пальца обручальное кольцо и положила его в ящик туалетного столика. На следующее утро будильник ей не понадобился, она не спала всю ночь и, едва на востоке стало светать, совсем отказалась от попытки уснуть.
Прислушиваясь, не хлопнула ли дверь фургона и не уехал ли Денни, Эрин натянула на себя обрезанные джинсы пшеничного цвета и черную майку-топ на бретельках, и к тому моменту, когда она спустилась вниз, у нее уже была отрепетирована прощальная речь.
В кухне за столом Кен, потягивая кофе, просматривал вчерашнюю газету, и Эрин в глаза бросился заголовок: «Лыжная индустрия продвигается к Суитуотеру». Кроме Кена, в кухне никого не было, Эрин огляделась по сторонам, на мгновение остановилась в потоке горячего воздуха, врывавшегося в открытую дверь, и пошла к шкафу за кружкой. На ходу она взглянула через окно во двор, где был припаркован фургон – он все еще стоял там.
– Он спит у меня. Спит как младенец, – доложил ей Кен, оторвавшись от газеты. – Он пришел среди ночи, после того как Люк вернулся домой, и ни мой душ, ни стук двери не разбудили его.
Эрин вздохнула с облегчением, стараясь, чтобы Кен не заметил этого. Влечение к Денни пугало ее, она всячески сопротивлялась ему, и накануне вечером уступила уговорам Кена и отправилась с ним на заседание библиотечного совета. С Кеном ей было спокойно, она чувствовала себя в безопасности. Прошлым вечером она и Денни уже были близки к тому, чтобы заняться любовью, а если говорить о Денни, то он был более чем близок к этому, но она все равно не верила в счастье. Ведь она уже делала целых две попытки восстановить их семейную жизнь, и в это утро мысль о постели напугала ее больше, чем влечение к нему, чем все воспоминания о прошлом. Едва удавшийся побег вчера вечером должен бы многому научить ее, но вместо этого она снова собиралась извиняться.