Плохо, конечно, что вести себя прилично – это совсем не то, что она хотела!
На пороге своей комнаты стоял Эйдриан, и по его улыбке Мэдди поняла, что он думает о том же.
Когда Фелисити закрыла за собой дверь, Мэдди шепнула:
– Ты об этом жалеешь?
– Тут уж ничего не поделаешь, – так же тихо ответил он. – Но оставаться одной в ее доме действительно небезопасно. А что касается нас…
– Да?
– Мы должны быть чисты в своих делах и помыслах, как посоветовал викарий.
Она разочарованно вздохнула, но он только усмехнулся и, наклонившись, поцеловал ее.
– Или не шуметь, – шепнул он на ухо.
Мэдди поцеловала его и с легким сердцем отправилась в свою комнату.
Потом помылась, надела ночную рубашку и легла в постель. Но кровать показалась пустой. Надо придумать, как подать Эйдриану знак, чтобы он пришел. Конечно, Мэдди могла бы пробраться в его комнату на цыпочках, но ее могли увидеть, а если их застанут в постели… Фелисити, конечно, ничего не расскажет отцу, но все же…
Надо чем-то отвлечься от мыслей об умелых ласках виконта. Мэдди взяла со столика пачку писем матери и наугад достала одно.
Всего несколько строк, убеждала она себя. Это каким-то образом помогало ей считать, что она не слишком вторгается в личное прошлое матери, не важно, прочла она целое письмо или всю пачку.
Когда Мэдди развернула листок, сердце замерло. Почерк был другой! Письмо было написано не матерью. Может быть, это почерк отца? Нет, это и не его рука.
Мэдди знала почерк отца по хозяйственным книгам и по деловым письмам, которые она по его просьбе иногда относила в деревню на почту.
Чье же это письмо?
Надо положить письмо обратно, подсказывал ей здравый смысл.
Мэдди знала, что не должна его читать, но теперь, когда письмо было в руках, когда она поняла, что мать сохранила письмо от какого-то незнакомого человека… это было равносильно тому, чтобы перестать дышать.
Возможно, письмо от подруги. Да, наверняка от подруги, живущей в другом графстве…
Но все рухнуло, когда Мэдди прочла первую строчку:
Любовь моя, как я мог жить, не зная, что ты существуешь на свете? С тех пор как ты вошла в мой мир, он стал намного богаче, а моя вселенная окрасилась твоим золотым сиянием, затмившим солнце.
Боже! Кто-то написал ее матери любовное письмо?
Мэдди показалось, что мир вокруг нее вдруг пошатнулся, словно потеряв опору. Она не могла заставить себя читать дальше.
Может, она все же ошиблась и это почерк ее отца? Возможно, после несчастного случая, в результате которого больше всего пострадали его ноги, у него каким-то образом изменился почерк, в отчаянии думала она, может быть…