– Как поживает ваш юноша? – крикнул ей один мужчина, стоявший у прилавка с тележкой, куда его жена складывала пакеты с картофелем и горохом.
Розмари, сделав вид, что не слышит, стремительно направилась в секцию мороженого.
– О чем это он? – спросила Бетти. – Почему все мужчины такие ослы?
– Бог знает, – сказала Розмари, ответив сразу на оба вопроса.
Девушка за кассой, заметившая ее еще в очереди, улыбалась и хихикала, подсчитывая стоимость покупок. Общая сумма превысила сто фунтов.
– Я могу заплатить чеком? – спросила Розмари.
– Мне нужно удостоверение личности, мисс Дауни, – сказала девица.
Розмари на секунду оторопело уставилась на нее, а затем со смехом достала из сумочки водительские права и кредитную карточку.
Она отвезла мать домой, чтобы та уложила свои продукты в холодильник, а потом они отправились в большой итальянский ресторан на Стритхэм Хай-стрит.
За кофе Розмари сказала:
– Я собираюсь уехать в понедельник.
– Ты же недавно вернулась. Куда теперь?
– Мы с Фрэнсис решили отдохнуть на ферме в Шраблендсе. Помнишь, мы там были в прошлом году?
– Еще один отпуск? Что ж, кое-кто может себе такое позволить.
Розмари вздохнула.
– Ма, прошу тебя, не надо. Ты знаешь, что я готова оплатить любую твою поездку. Ты уверяешь, будто не любишь ездить, и говоришь, что в твоем возрасте нужно спать в собственной постели.
Бетти ничего не ответила.
Когда Розмари наконец вернулась домой со своими покупками, мороженое превратилось в кисель. Она быстро положила его в морозилку. Купленное для Фрэнсис пасхальное яйцо – просто шутки ради – тоже сунула в холодильник. Заварила себе чай, смешав «Эрл Грей» с индийским – и это напомнило ей о Бене. На автоответчике по-прежнему ничего не было. Потом села за кухонный стол, стала пить чай и закурила сигарету, о которой мечтала весь день. На следующей неделе все придет в норму. Она подумала о Бене, спрашивая себя, что он делает, о чем размышляет или говорит. За кухонным окном суетливо сновали птицы. Настала пора вить гнезда для будущих птенцов. Нарциссы распустились повсюду, и Пасха в очередной раз громко заявляла о весне.
Неожиданно для себя она начала плакать. У нее не было сил даже достать платок из сумки или вынуть салфетку из буфета. Жалость к себе затопила ее волной – злость и тоска одновременно. В прошлую Пасху жизнь ее текла так размеренно. Она была спокойна – не бредила любовью, не впадала в восторг от счастья, но зато была спокойна. Довольна жизнью и собой. А сейчас лучи весеннего солнца и щебет строивших гнездо птиц не вызывали в душе радости. Она просидела на кухне больше часа, затем встала и побрела в гостиную, чтобы включить телевизор.