Маргарет уже потеряла представление о времени; Схватки становились все чаще, все сильнее. Вцепившись посиневшими пальцами в край повозки, она изо всех сил старалась сдержать крик.
Тимми был с ней рядом. Это она настояла на том, чтобы он вернулся в повозку, ведь он еще не до конца окреп и сейчас, свернувшись на одеяле, в пятый или шестой раз перечитывал своего любимого Эдгара По. Его протез лежал рядом.
– Мама, что с тобой? Тебе плохо? – с тревогой спросил он.
Должно быть, она все же застонала.
– Со мной все в порядке, сынок. – Маргарет попробовала улыбнуться. Повозку нещадно трясло.
– Мама, это такая интересная книжка. Читаешь и дрожишь от страха, словно увидел призрака.
– Да. Я тоже перечитывала его рассказы по многу раз. Правда, что-то давно уже ничего не читала. Хорошо бы иметь побольше книжек.
– Наверное, в Калифорнии мы сможем купить разные книги.
– Не думаю. Мэйс говорил, что там пока мало всего. Только самое необходимое: кожа для шитья сапог да кое-какие инструменты. И хотя иногда приходит шхуна с товаром, но Мэйс сомневается, что они привезут книги.
Маргарет улыбнулась. Мальчик следовал за Мэйсом по пятам, задавал ему тысячи вопросов, жадно впитывал его рассказы о повадках диких животных, о жизни охотников в горах. Ей бы хотелось, чтобы Оррин проводил с мальчиком побольше времени, но все его мысли были заняты то маршрутом, то волами, то какой-то работой.
Еще раз схватило живот. Она прикусила губу. Эта схватка казалась бесконечной – сплошной сгусток острой, невыносимой боли. Пот выступил у нее на лбу, воздух со свистом входил в легкие.
– Мама, с тобой действительно все в порядке?
– Да, Тимми. Все хорошо. Почитай мне вслух, я хочу знать, о чем там речь.
– Да, мама. – Тимми бросил на мать сочувствующий взгляд и принялся читать.
Маргарет неловко повернулась на бок, почувствовав сильную боль в спине. Если бы можно было позвать в повозку Эмери, чтобы она помассировала ей затекшую спину. Но тогда придется остановиться под палящим солнцем, пока она будет рожать.
Она оглядела знакомую обстановку повозки. Просоленные, выгоревшие на солнце парусиновые стены с нашитыми повсюду карманами, где они хранили ценности. Сложенные вещи, груда лоскутных одеял, сделанных еще ее матерью и доставшихся ей в приданое.
Новая схватка сжала ее, словно железными щипцами.
Маргарет закрыла глаза и вцепилась в деревянный пол, так что щепки впились в кожу под ногтями. Она старалась не стонать. Нельзя поднимать шум.
«Интересно, что чувствуют люди, умирая? Неужели агония смерти страшнее, чем эта боль? Или смерть – это простое соскальзывание в бездну…» – подумала Маргарет.