Одинокий Волк приготовил еще горького напитка и поднес ей ко рту костяную чашу. Она сердито оттолкнула ее от себя, но он разжал ей зубы и залил в рот ложку зелья, будто Она была капризным несмышленым ребенком. Она должна была или проглотить содержимое ложки, или поперхнуться.
– Я ненавижу это все! – кричала она. – И тебя ненавижу! Я не хочу быть твоей женой, я хочу домой!
– Но ты – моя жена, – ответил он спокойно. – Пленницы часто становятся женами. Это хорошо.
– Хорошо! Может, для тебя и твоего народа это и хорошо, но не для меня. Я другая! Я не такая, как вы!
– Возможно.
Она не сразу смогла разобрать выражения его лица, а потом поняла: оно было озадаченным.
– Я видел тебя в своих снах, и они мне сказали, что я должен взять тебя в жены, но что дальше, я не знаю. Похоже, что здесь есть кто-то еще…
– Ты всегда прислушиваешься к своим снам?
– Да. Мы всегда так поступаем. Как же еще мы можем узнать, чего хотят от нас духи? – Одинокий Волк взглянул на нее. От его глаз исходило сияние. Теперь, когда они были наедине, он был совсем другим. Не такой суровый, больше похожий на мужчину, испытывающего желание.
Глухо, как во сне, она услышала, как он просит ее раздеться. Он сказал, что хочет увидеть ее тело. Она подчинилась, пальцы ее неловко задвигались. Горькое зелье начинало действовать, она чувствовала себя все более непричастной к тому, что происходило. Возникало ощущение, будто ее тело, уже нагое и тускло светящееся в свете костра, проникающего через открытый полог, принадлежало не ей, а другой женщине.
– Ты красивая, – сказал он.
Эмеральда почувствовала его руки на своей груди, на сосках. Они напряглись и заныли. Словно маленькие иголочки закололи ей грудь. Он приник к ее рту своим ртом.
Одинокий Волк разделся, и она увидела его гладкую бронзовую кожу, иссеченную побелевшими шрамами грудь. Он был высоким и широкоплечим, с узкой талией и мускулистыми бедрами. Не в силах отвести глаз, она смотрела на его обнаженное тело, вдыхала его острый мускусный запах.
Он лег на нее сверху, и они покатились по меховому ковру. Секунду она пыталась бороться, упираясь кулаками в его твердую грудь, сжимая зубы, но давление его теплого тела было таким сильным и таким сладостным, что вскоре все желание сопротивляться пропало, и она впала в транс. Она чувствовала, будто была где-то вне своего тела, и сверху наблюдала за обнаженными мужчиной и женщиной, сплетающимися телами, прекрасными в своем совершенстве, освещенными красноватыми отблесками костра, проникающими в вигвам извне. Сейчас, тесно прижимаясь к нему, она поднималась куда-то вверх, в неведомую высоту, а затем падала вниз, в мягкий сумрак.