– Детка, прости меня, – горячо прошептал он, ловя ее потухший взгляд.
Слабея, чувствуя тепло его рук, Сандра посмотрела на него. В его глазах не было ничего, кроме боли.
– Что с нами происходит? Зачем? – еле слышно произнесла она.
Шольц не ответил, но дотянулся губами до ее губ и, притянув Сандру к себе, прижал к груди ее растрепавшуюся голову. Он укачивал ее как ребенка, шептал какие-то слова, но она впервые в жизни ощутила, что и он беспомощен. Ни этот поцелуй, ни эти слова уже ничего не могли изменить. Она сама поднялась и за руку повела его обратно в дом.
Поднявшись наверх, в спальню, Шольц зашарил рукой в поисках выключателя, но Сандра остановила его.
– Не надо, не включай свет.
Их окружала мягкая тьма, время, казалось, отступило, они были вне его круга. И в этом пространстве без начала и конца они, словно заново, проживали счастливые моменты своего прошлого, и каждое такое воспоминание вызывало у обоих новый всплеск страсти, в которой они искали убежища. Если бы в этот миг их настигла смерть, оба сочли бы это счастливым исходом, ибо есть боль, непереносимая для человеческого сердца.
Потом все кончилось. Сандра молча поднялась и оделась. Шольц сидел, прислонившись к стене, и молодая женщина не видела выражения его лица.
Уходя, она сказала:
– Я хочу, чтобы ты знал: я все еще тебя люблю. Помни об этом, когда будешь действовать против моей семьи.
Мужчина ничего ей не ответил.
Во дворе она нашла ключи и сразу завела машину. Ворота послушно распахнулись, и Сандра выехала на лесную дорогу, показавшуюся совсем мрачной в слабом вечернем свете.
Шольц из окна смотрел на красную «ланчиа», похожую на яркую сказочную птицу. Ему не удалось уговорить Сандру сотрудничать с ним, и ни к чему хорошему это не могло привести. Подслушивающие устройства густо начиняли дом: Шольц устанавливал их сам. Тот, кому нужна была гибель Корпорации Харпера, слышал их разговор и теперь, наверное, уже готовил следующий ход.
Джеймс в третий раз перечитывал письмо Максима Окунева. Лиз попыталась зайти к нему, но он отказался с ней разговаривать. То, что он узнал, вызывало у него странные чувства. С одной стороны, он был взбешен тем, что, оказывается, женился на женщине, живущей по фальшивым документам. Его щепетильность, его привычка жить по общепринятым правилам решительно восставали против. С другой стороны, этого было недостаточно, чтобы перечеркнуть годы счастья, которое он обрел в браке с Сандрой. В конце концов, он сам старался не заводить с ней разговоров о ее прошлом. Но нельзя не признать, что открывшаяся ложь Сандры была как нельзя на руку: в сложившейся ситуации не ему достанется роль виноватого. Возможно, когда они поговорят, им вновь удастся нащупать дорогу друг к другу. Его влекло к Анне, но Джеймс понимал всю бесперспективность этих отношений, и отнюдь не стремился к разрыву с женой.