Как-то вечером Йири обмолвился, что пишет новую пьесу.
– Это история любви, но со счастливым концом. Отныне и впредь мы станем единой командой. Я буду писать для тебя, только для тебя…
– Любовные истории? Со счастливым концом? – спросила Кат.
– Я никогда больше не заставлю тебе плакать – ни на сцене, ни в жизни.
Кат сочла момент подходящим.
– Ну вот, ты сам видишь, мы не должны становиться любовниками. Ведь из-за меня ты собираешься изменить самую лучшую часть самого себя. Ты должен писать серьезные, умные произведения, а не любовные истории со счастливым концом. Нам нужно больше пьес, которые заставляют людей думать.
По правде говоря, Катарина обескуражила Йири, не ответив на его любовь. Зато нашла способ сказать ему об этом так, чтобы их дружба не пострадала.
На протяжении всего 1937 года политическая ситуация ухудшалась. Сторонники нацистов в Чехословакии образовали свою политическую партию, которая приняла участие в выборах чешского парламента. Теперь в Праге трудно было найти дом, где не обсуждались бы политические события. Все понимали – страна скользит к фашизму и войне. Йири уже больше не ухаживал за Кат, но по-прежнему часто заходил после спектакля к ней в гримерную и приглашал на политические собрания.
Кат отказывалась.
– Я знаю, это интересно и важно, – объясняла она, – но там собираются профессора, врачи, писатели. Я же всего-навсего девушка, выросшая на ферме. Какая польза от моего присутствия?
Кат отказывалась верить в то, что ситуация действительно так серьезна, как говорил Йири. С ее точки зрения, мир оставался прекрасным, как всегда. Новый театральный сезон она открыла его «Пигмалионом». Это была первая пьеса Бернарда Шоу, в которой она играла бедную цветочницу, Элизу Дулиттл. В паре с Петраком в роли ее строгого наставника, профессора Хиггинса, Катарине удалось покорить в очередной раз пражскую публику.
И все же Йири настаивал и убеждал Кат в том, что она может принести пользу и на политическом поприще.
– Тебе даже не нужно ничего говорить. Один твой вид напомнит каждому мужчине, за что стоит бороться.
Но после того как Катарина пожаловалась на усталость, Йири сдался. Однако в конце сентября его разочарование аполитичностью подруги дошло до предела.
– Проклятие! – взорвался он, когда Кат снимала грим. – Не ужели ты можешь пойти домой, лечь в постель и натянуть на голову одеяло, когда мир вокруг рушится!
Йири сел возле нее.
– Знаешь ли ты, насколько скверно обстоят дела? В нашей группе есть люди, которые ездили в Германию и слышали, как Гитлер произносил речи. Он хочет захватить нас, завоевать всю Европу! В Германии нацисты бросают в тюрьму всякого, кто не согласен с их политикой или у кого недостаточно чистая кровь – евреев, цыган. Артистов они тоже сажают за решетку, если те слишком строптивые. Если они придут, здесь будет то же самое.