– А как же твои родители?
Милош с несчастным видом пожал плечами.
– Они не возражают против того, чтобы принять меры предосторожности, но я не смог убедить их выехать из страны.
Он оглядел залитые солнечным светом сады.
– Я не могу обвинять их в легкомыслии, ведь они любят эти места и не покинут замок, пока не услышат грохот пушек.
– А ты? Что ты собираешься теперь делать? – спросила Кат.
– Я тоже останусь. Когда бы это ни началось, тут будет проходить линия фронта.
– Значит, и мое место тоже здесь, – проговорила она.
На этот раз Катарина решила не возвращаться на сцену. Все равно публика больше не ходила в театр.
Милош стал протестовать. Даже в Праге, безопаснее, уговаривал он Кат. Кроме того, еще не поздно подумать об отъезде за границу. Неделю назад пришла телеграмма от Пола Браннока, в которой он вновь повторил свое предложение.
Но Кат была непоколебима.
– Как же я могу уехать сейчас? У нас ведь еще не закончился медовый месяц! – возмутилась она.
Как ни странно, по лето было почти счастливым. В мире за пределами спокойных полей, лесов и озер усадьбы «Фонтаны» заявления Адольфа Гитлера с каждым днем становились все более яростными и угрожающими. Однако нацисты запугивали мир уже не первый год, но пока еще ничего не случилось. Появилось убаюкивающее ощущение безопасности.
Кат радовалась этим дням, возможности побродить босыми ногами по пахнувшим ароматным сеном лугам. Она так же, как и все семейство Кирменов, не думала покидать «Фонтаны». Если где-то и раздавались предупреждающие залпы войны, то здесь их заглушало жужжание пчел, мычание коров, звон церковных колоколов, плывущий тихими летними вечерами над пурпурными склонами холмов.
В первые дни осени появился еще один шанс сохранить мир. По предложению Муссолини было созвано совещание глав правительств четырех стран: Германии, Италии, Франции и Великобритании. Вечером тридцатого сентября Кат, Милош и его семья собрались перед радиоприемником, чтобы послушать новости о соглашении, которое было подписано в тот день с целью предотвращения войны. За столом переговоров не оказалось ни одного чешского представителя. Четыре державы заключили договор, по которому районы Чехословакии, в которых, согласно австрийской переписи населения 1910 года, проживает больше пятидесяти процентов немецкоязычного населения, должны быть переданы Германии в течение десяти дней.
Все были потрясены, и после того как Томаш Кирмен поднялся и выключил радио, долго стояла гнетущая тишина.
– Что все это значит? – наконец произнесла Ирина. Милош в задумчивости оглядел стены комнаты и пейзаж за окном: сады, окутанные тьмой, струи воды в фонтанах, едва различимые и сверкавшие серебром.