– Да, того же мнения я придерживаюсь насчет женщин, – сказал Гарретт, откинувшись назад.
Эйли положила виноградинку ему в рот.
– Кажется, Нерон ел виноград, когда горел Рим, – улыбнулся Гарретт.
– Хуже. Он играл на скрипке. Эх, мужчины, никакой от вас пользы, один вред!
– Я почти обижен.
Она поддразнила его улыбкой.
– Ну, если ты попытаешься убедить меня в обратном, то я, так и быть, сделаю одно исключение. Для тебя.
Он обнял ее за шею и поцеловал.
– Ну, хорошо, хорошо, у тебя получилось. – Эйли с трудом отстранилась от Гарретта.
Вручая ему бутерброд, завернутый в пленку, и выбрав еще один для себя, Эйли попросила:
– Расскажи мне о своей семье.
– Что, например, тебя интересует?
– Ну, какая у тебя семья. Расскажи о маме, папе, братьях, сестрах.
Откашлявшись, Гарретт торжественно начал:
– Несмотря на то, что я уже неоднократно обвинялся в бесчеловечности, у меня все же были мама и папа. Они уже умерли…
– Извини, мне очень жаль. Это давно произошло?
– Да. Мама умерла много лет назад, и я ее не помню. А папа… он умер три года назад от рака.
– А братья или сестры?
– Нет, я единственный ребенок в семье.
– Правда? Я тоже. А у тебя были близкие отношения с отцом?
– Нет.
– Он бил тебя или…
– Ну, для того, чтобы меня бить, ему нужно было хотя бы подойти ко мне, а я не помню, чтобы отец хоть раз занимался со мной.
– Правда?
– Да.
– Но… он ведь был твоим единственным родителем, кто же тогда заботился о тебе?
– Первые несколько лет после смерти матери со мной сидели няни. А через шесть лет отец женился во второй раз.
– И какой была твоя мачеха?
– Просто ангел.
Эйли буквально опешила – столь стремительна была перемена, произошедшая с его голосом и выражением лица, когда он заговорил о своей мачехе.
– Расскажи мне о ней, – попросила она.
– Добрая, понимающая, всегда рада помочь. Я готов был сделать ради нее все, что угодно.
Эйли немного помолчала, пытаясь представить женщину, заслужившую такие добрые слова.
– Тебе повезло, – сказала Эйли, откусив бутерброд.
– Повезло, – согласился Гарретт.
– Ну, не считая того, что у тебя был такой никудышный отец, тебе все-таки повезло, – подумав, подытожила Эйли.
Гарретт рассмеялся.
– Что такое?
– Никудышный? Я разное слышал об отце, но ты меня развеселила. Впрочем, все жалели меня за мое неудачное детство.
– Ну, от меня жалости ты не добьешься. Я и не такое видала в детстве. Поэтому действительно считаю, что тебе повезло.
– Да нет, – пожал плечами Гарретт, – я не ждал от тебя жалости. Просто то, что ты сказала, совсем не похоже на то, что я обычно слышу. Это меня и рассмешило.