Джейс встал с дивана и подошел к Эйли.
– Я не знаю, почему в твоем свидетельстве о рождении написано, что ты единственный ребенок. У тебя есть брат-близнец. Это я. – Он достал из кармана рубашки сложенный листок. – Вот, посмотри, это мое свидетельство о рождении. Прочти.
Она взяла листок в дрожащие руки, стала читать. Дата рождения. Время. Название роддома. Все совпадало! Все – кроме имен родителей. Но даже с этим бесспорным доказательством Эйли не могла поверить.
– Нет, – шептала она, мотая головой, – нет, ты не можешь быть моим братом. Это невозможно.
Джейс забрал у нее из рук свидетельство и положил обратно в нагрудный карман.
– Я твой брат, Эйли. Понимаю, как сложно тебе сейчас в это поверить, но это так. Я действительно твой брат.
– Я ничего не понимаю, – обратилась она к Гарретту. – Ты все знал?
Виноватое выражение лица Гарретта было ответом на ее вопрос.
– Но как? – недоумевала Эйли. – Почему?
– Моя мачеха – твоя родная мать, – ответил Гарретт.
Эйли побледнела. Чувствуя, как комок подступает к горлу, она сорвалась с места и побежала. Джейс рванулся было за ней, но Гарретт остановил, его.
– Нет. Позволь мне с ней поговорить. Я единственный, кто в ответе за все это.
– Хорошо, – ответил Джейс. – Но она не уйдет отсюда, пока не узнает всю правду.
Поездка с Эйли домой оказалась настоящим испытанием. Она сидела с опущенными плечами, отвернувшись к окну, за всю дорогу не проронив ни слова. Гарретт в полном отчаянии пытался придумать выход из ситуации, но, чем больше думал, тем отчетливей понимал, что выхода нет. А самым ужасным было осознание того, что во всем был виноват только он, и никто больше.
Как только они вошли в дом, Эйли направилась в спальню и начала собирать вещи. Гарретт подошел к ней и положил руку ей на плечо.
– Эйли, пожалуйста, позволь мне объяснить. Она отдернула плечо и повернулась к нему:
– Конечно, объясняй! Мне кажется, я заслужила хотя бы объяснение.
Он взял ее руку в свою.
– Давай присядем.
– Я не хочу садиться, – отрезала Эйли и отступила на шаг.
– Хорошо. Давай будем говорить стоя. Прежде всего, позволь мне сказать, что мне, правда, очень жаль. Я не думал, что все повернется именно так. Я не хотел сделать тебе больно. Нет, – поправился он, – я хотел сделать тебе больно.
Эйли отпрянула, как будто он толкнул ее. Гарретт попытался обнять ее.
– Эйли, пожалуйста!
Она отступила назад.
– Нет. Не трогай меня! – крикнула Эйли, глотая слезы. – Ты все знал. Все это время ты все знал. Знал все про меня, про моих родителей, про то, что меня удочерили. Ты знал, что твоя мачеха – моя родная мать, что Джейс – мой родной брат. Все знал и не сказал ни слова. Ты говорил мне, что приехал в Остин выбирать участок земли. Почему, Гарретт? Почему ты лгал мне?