– ЛАТИ-И-ИНОС! ЛАТИ-И-НО-ОС! ЛАТИНОС, ИДИ-КА СЮДА И ВОЗЬМИ ПЕСЕТУ!
Смешки. Затем, на той же самой ноте, они выпустили на волю все свое остроумие:
– ЛАТИНОС! ЛА-ТИИИ-НОС! ЛЯГУШАТНИКИ, ЛАТИНОСЫ И МАКАРОННИКИ ОКРУЖАЮТ!
Они буквально умирали от смеха. Шон услышал, как снизу им закричали девушки.
– Успокойтесь, парни!
– ЛУЧШЕ ИДИ СЮДА, ДЕТКА, И СДЕЛАЙ ТАК, ЧТОБЫ Я ВОЗБУДИЛСЯ!
Похотливый смех девчонок подначивал крикуна.
– ВСЮ НОЧЬ СТОЯТЬ БУДЕТ!
– Одни обещания.
– ИДИ К НАМ, ШЛЮШКА!
Другой голос:
– И ТАЩИ СЮДА СВОЮ БЛЯДСКУЮ ПОДРУЖКУ!
– ТОКА ШТОП ОНА НА САМОМ ДЕЛЕ БЫЛА БЛЯДСКОЙ!
– Готовьтесь, мальчики!
Чурбанье снова загоготало, захлопало в ладоши и задвигало мебель. Под громкие возгласы одобрения разбилась бутылка. Шон услышал, как по лестнице поднялись навстречу романтическим приключениям девушки. Ему стало тошно. Все делали это. Все это получали. В этом не было искусства или изощренности. Нужно было лишь попросить или взять. Шон услышал возбужденные голоса поднимавшихся наверх девушек. Парень с луженой глоткой снова подал голос:
– ДЕФКИ! ХОЧУ ВАС СПРОСИТЬ КОЕ О ЧЕМ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОТТТРАХАЮ ВАС ДО ПОТЕРИ ПУЛЬСА!
Грязные смешки. По голосу ответившей было ясно, что она не против.
– И что за вопрос?
Шон не мог это больше выносить, но выбора не было.
– ВЫ ВЕДЬ НЕ ЛЯГУШАТНИЦЫ, ДА?
– Не-е. Мы из Корли.
И снова истерический смех.
– ВОЙ-ЕЙ! КОРР-ЛИ!
Шон посмотрел на спящую Хилари. На ее лице было беспокойное выражение. Она была такой изящной. Он жалобно вздохнул и лег рядом с ней, пытаясь абстрагироваться от саундтрека сверху. Сняв слуховой аппарат, он накрыл голову подушкой, приглушив шум веселья, но это мало помогло.
– БЛЯ! КАК ЭТО СКАЗАТЬ? ВЫ ТАКИЕ ДОСТУПНЫЕ! ВАМ СВИСТНЕШЬ, А ВЫ УЖЕ БЕЖИТЕ!
Шон услышал звук пощечины, залепленный якобы обидевшейся девушкой. Он почти видел их маленькие радостные физиономии, с нетерпением ожидающие, когда же наконец эти троглодиты начнут их дрючить. Они были правы. Это было легко. Это было легко, если тебе этого хотелось. Но ему не хотелось. Он собирался сделать все, чтобы исправить отношения с Хилари. Это все, чего ему хотелось – сделать так, чтобы все было снова хорошо. Если это не сработает, то тогда, возможно, он начнет обращать внимание на взгляды и улыбки остальных женщин.
– МЫ ДУМАЛИ, ЧТО ВЫ, НАВЕРНО, ЛЯГУШАТНИЦЫ, ПОТОМУ ШТА ТАКИЕ ДОСТУПНЫЕ! ХЕ-ХЕ-ХЕ-ХЕ!
Резкий звук шлепка.
– ОЙ, БЛЯ, БОЛЬНО, СУЧКА ФРАНЦУЗСКАЯ!
Шон натянул на голову простыню. Он скорее задохнется, чем будет слушать это дальше. А затем его осенило. Лягушки, а? Он сфокусировал свою злость на предстоящем дне. Он точно знал, что надо делать.