— Он со мной нахальничал.
— Да? Может, он сказал, что ты похож на свинью, которую научили ходить на задних копытах? Если так, Дад, это не нахальство, а чистая правда.
На щеке у Дадли задергался мускул. Гарри чрезвычайно приятно было знать, что он доводит Дадли до белого каления. Ему казалось, он перекачивает в двоюродного брата свое уныние, свое бездействие, — другого способа от них избавиться у него не было.
Они повернули в узкий проулок, где Гарри в первый раз увидел Сириуса. Это был кратчайший переход с улицы Магнолий на Тисовую. Там было пусто и гораздо темней, чем на освещенных фонарями улицах. Стены гаражей по одну сторону и высокий забор по другую заглушали звук их шагов.
— Носишь с собой эту штуку и думаешь, что ты важная персона? — спросил Дадли спустя несколько секунд.
— Какую штуку?
— Которую ты прячешь. Гарри опять заулыбался.
— А ты, оказывается, не такой остолоп, каким выглядишь. Я уж подумал, ты не умеешь одновременно идти и разговаривать.
Гарри выдернул волшебную палочку и увидел, как Дадли на нее косится.
— Тебе запрещено, — мигом сказал Дадли. — Думаешь, я не знаю? Если что, тебя исключат из твоей уродской школы.
— Ты уверен, Большой Дэ, что там не изменились правила?
— Не изменились, — сказал Дадли не совсем уверенным тоном.
Гарри мягко рассмеялся.
— А без этой штуки слабо тебе на меня, да? — прорычал Дадли.
— Кто бы спрашивал. Тебе-то всего-навсего нужны четверо дружков рядом, чтобы сунуться к десятилетнему. Каким там боксерским титулом ты хвалишься? Сколько было твоему противнику? Семь? Восемь?
— Шестнадцать, к твоему сведению! — рявкнул Дадли. — Его двадцать минут потом приводили в чувство, а весил он раза в два больше, чем ты. Попляшешь у меня, когда я расскажу папе, что ты вынимал эту штуку...
— Значит, сразу к папочке, да? Его масенький чемпиончик по боксу страшно испугался палочки нехорошего Гарри.
— А ночью ты что-то не такой храбрый, — с издевкой проговорил Дадли.
— А сейчас что, не ночь, Дадлик? Ночь, к твоему сведению, это такое время суток, когда темно.
— А я говорю про то время суток, когда ты спишь!
Дадли остановился. Гарри тоже. Он уставился на двоюродного брата. Как ни плохо он видел широкое лицо Дадли, в нем читалось странное торжество.
— Как это понимать: не такой храбрый, когда сплю? — спросил Гарри, совершенно сбитый с толку. — Чего я в это время могу бояться? Подушек, что ли?
— Я кое-что слышал прошлой ночью, — негромко сказал Дадли. — Разговоры во сне. Стоны.
— Как это понимать? — повторил Гарри, но в живот ему будто вдвинулось что-то холодное. Прошлой ночью он в очередной раз был на кладбище.