Но только не в таком СМИ. Издание оказалось рукописным, тиражом пять экземпляров, а выпускала, вернее, каллиграфическим почерком писала, а иногда и вышивала – ну да, прямо вот так, нитками, по тряпичным страницам, – словом, вела его Марина Гамаза. Содержание в основном составляли стихи, которые она время от времени сочиняла, начитавшись Ксении Некрасовой или Марии Петровых.
Увидев, как я расстроена, что журнал ненастоящий, она придумала утешительный приз – прелестную фетровую шляпку с огромной розой. Меня это тронуло; я решила проявить себя благодарным призером, и тоже чем-нибудь ее премировать. Например, промышленной бобиной фиолетовых ниток мулине для эксклюзивной полиграфии. Я была рада общению: из своих в околотке никого не осталось, школьные подруги повыходили замуж – признаться, я немного скучала. А тут такая личность, – и где, в соседнем доме!
На работу я все время опаздываю. Не могу встать с постели, и все тут. Будильник я слышу, и первый, и второй, и четвертый, но это ничего не меняет. Гири пудовые на ногах, на руках, и вообще приподнимите мне веки. Бухгалтерша Владлена Узьминична, лукавая старушенция с потерянной буквой, даже прозвище придумала: «Королевское опоздание» – по аналогии с джентльменским, – которое коллектив сократил до Опоздания. А, по идее, я должна приходить раньше всех.
– Мы тебя брали, чтобы в десять ноль-ноль у нас был живой телефон, – сказала Косая.
Мне нечего на это ответить. В каком-то учебнике по психологии я прочитала, что если человек не хочет просыпаться по утрам, то значит, он не хочет жить. Двигаясь в плотные миры, где жизнь труднее, то есть в сторону смерти, вы чувствуете себя плохо, – говорилось в той книге; – двигаясь в миры легкие, райские, вы чувствуете себя хорошо.
Надо, однако, менять маршрут. А то усну вот так и не проснусь.
Рабочее место Марина обустроила в эркере. С улицы можно было увидеть осиное тулово черного «зингера» на подоконнике, а если вглядеться в полумрак квартиры, то и саму хозяку за закройным столом у окна, – Гамаза колдовала над выкройками, задумывалась с лекалом над миллиметровкой, отмеряла, чертила обмылком по ткани, отрезала, сверялась со схемой, снова чертила… Так бывало обычно. Но сегодня, направляясь в эркер на примерку вечернего платья – за небольшие деньги Марина взялась передрать его из каталога итальянского модельера Роберто Капуччи, – сегодня ее фигуры в окне я не увидела.
Зигзаг этого дня повернул иначе. Марина была огорчена: в химчистке обнаружилось, что ей испортили пальто. На лацкане воротника, на светло-сером драпе, зияла маленькая, но хорошо заметная дырочка.