На раскопки индийцы бросили все силы. Столицу исчезнувшей цивилизации в темпе расчистили от песка и речных наносов. Однако яснее картина от этого не стала. Кем были эти люди? Откуда они пришли и куда делись? Когда конкретно родилась и когда погибла их культура? Как звали их царей? В каких богов они верили? Внятных ответов ни на один из этих вопросов нет. Древняя цивилизация Мохенджо-Даро и Хараппы родилась, какое-то время существовала, а потом умерла. Больше сказать о ней нечего.
Так иногда случается. Время от времени мир, в котором мы живем, гибнет. Паниковать по данному поводу не стоит: это нормально. Ведь все построенное человеком хрупко и ненадежно.
Приблизительно четыре с половиной тысячи лет назад в Индии появилась цивилизация Мохенджо-Даро. Она процветала пятнадцать веков, а потом с ней что-то случилось. Что именно – неизвестно. Вернее, известно, да только причин слишком уж много: голод, бунты, стихийные бедствия, крах экономики, набеги варваров и экологическая катастрофа. Над миром опустилась ночь, а когда рассвело, в Индии сменилось все, что возможно: население, религия, царские династии, язык и письменность.
Приблизительно три тысячи лет назад на смену древней Мохенджо-Даро пришла цивилизация классической Индии. Какое-то время эта культура тоже процветала, а потом тоже умерла. Древние города опять рушились, и там, где еще вчера стояли здания университетов, неграмотные дикари строили свои шалаши. Кони кочевников щипали траву, выросшую на площадях некогда неприступных столиц. На Индию вновь опустилась ночь, а когда рассвело, все (народы, религия, язык и царские династии) снова были совсем другими.
Последняя глава индийской истории началась приблизительно полторы тысячи лет назад.
Поезд все еще вез меня через Индию на восток. Его колеса стучали на стыках рельсов, а мне казалось, будто я слышу, как часы дотикивают последние секунды отпущенного миру времени.
Еще день спустя я добрался до Варанаси. В Индии сотни священных городов, но этот – самый священный из всех.
Варанаси был битком набит жителями. И все они круглосуточно орали. Паломники, жуликоватые подростки, прокаженные, тело которых напоминало убегающее тесто, голые дети, продавцы наркотиков и полицейские с бамбуковыми дубинками. А между ними – коровы, собаки, обезьяны и козы с козлятами. Улицы здесь были такими узкими, что по некоторым пройти я так и не смог. Обитаема была каждая, даже самая крошечная щель. Этот город и состоял из одних щелей.
В первый же вечер я сходил прокатиться по реке Ганг. Протиснулся по тесным улочкам, пару раз чуть не грохнулся в темноте с высоченной набережной. Тротуары были выше щиколотки забиты фекалиями и жидкой грязью. Зато через каждый метр взгляд упирался в храм, часовню, слоноголовую статую или увитого цветочными гирляндами божка. Бесконечными рядами шли лавочки, торгующие всем необходимым для курения гашиша. Зазывалы хватали меня за руки.