Эми молча слушала. Изумление, недоумённое недоверие, страх, одолевавшие её минуту назад, понемногу уступали место любопытству и… облегчению? Да, кажется, и в самом деле так.
– Что было дальше, думаю, ты знаешь, – поймав её взгляд, усмехнулась Адель. – Прошло сорок четыре года, и вот я здесь. И ты тоже здесь, милая. Ты в конце концов поняла, что получила, верно? И как большинство из нас, перестала просить продукты из супермаркета и стала просить карьеру, успех, богатство. Любовь, может быть.
Тонкая холодная улыбка на мгновение стала горькой, и Эми подумала, что Адель Симмонс, наверное, тоже могла бы рассказать пару-тройку историй о плохих парнях.
Но Эми интересовало сейчас не это.
– Но как вы…
– Как я узнала тебя? Взгляд, моя милая. Некоторые из нас приспосабливаются, но у большинства – у подавляющего большинства – глаза не меняются совсем. Я сегодня увидела тебя и сразу же поняла: ты из наших, потому что кого же я вижу? Запуганную, зажатую серую мышку с пятью миллионами долларов на личном счету, над которой посмеиваются её секретарши и которую поколачивает муженёк. Ты попросила денег, успеха и счастья, и ты получила их, но ты их не заработала. Поэтому ты и не могла измениться, Эми, – нас меняет не то, что мы получаем, а те усилия, что мы прилагаем для этого.
– А вы, стало быть, много усилий приложили для вашей мыльной империи? – резко спросила Эми и удивилась сама. Всё, что говорит ей эта железная женщина, правда, от первого до последнего слова. Так почему же её щёки пылают от гнева, обиды и унижения?
Адель Симмонс, впрочем, никак не отозвалась на её вспышку.
– Немало, – спокойно сказала она. – В какой-то момент я, как и ты, поняла, что все мои подарочки – не бесплатно, просто счёт выписывают не мне. Не скажу, что это заставило меня остановиться, но я стала более осторожна. Я рассудила – как, вероятно, и ты, – что рано или поздно кто-то может заметить связь между моими успехами и смертями людей вокруг меня. Это сломало бы всё, к чему я шла и что собиралась построить. Я не могла так рисковать. Поэтому там, где ты просила десять раз, я просила лишь раз. Девять остальных желаний мне приходилось выполнять самой. Поэтому да, Эми Завацки, я приложила к этому силы.
Эми слушала её, чувствуя нарастающее головокружение. На какой-то дикий, жуткийй миг ей показалось, что она вот-вот перевалится через невысокий парапет террасы и упадёт вниз, пролетит тридцать этажей отеля и врежется в крышу собственного «кадиллака», припаркованного у входа. То, что говорила эта женщина, было правдой, но… Эми никогда не думала об этом так. Она тоже боялась просить слишком много, но не потому, почему этого боялась Адель. Эми просто не хотела лишний раз отнимать у других людей жизнь. Она ни разу за все эти годы даже не подумала, что кто-то посторонний может заметить связь.