День показался ему бесконечно длинным. Наконец наступил момент, когда надо было отправляться на свидание. И теперь, медленно шагая вдоль шоссе, Уля Михай чувствовал, как растет в нем тревога. Он пробовал успокоить себя: «Я, вероятно, преувеличиваю опасность. Черт побери, приходилось бывать и не в таких переплетах, так из-за чего я так волнуюсь теперь».
Катушка, как и было условлено, ждала его у ворот.
Когда Уля подошел к ней, женщина всем телом прижалась к нему и шепнула:
— Я думала, что ты уже не придешь. Если бы ты знал, как я тебя ждала, милый!
— Я ведь не опоздал, — шептал он в ответ, обнимая ее и незаметно оглядываясь вокруг.
— Не знаю, я уже полчаса жду тебя здесь. Время тянулось ужасно медленно. Пойдем скорее в дом.
Она взяла его под руку и потянула за собой к дому, который еле виднелся в темноте. Вокруг царила какая-то особенная, ничем не потревоженная тишина ночи.
— У тебя темно?
— Я затянула окна. Ты разве забыл, что идет война? Или ты боишься? Не бойся, я не ем людей, — насмешливо заметила она.
— Ерунда! Чего бы это мне бояться. Скорей уж тебе надо было бы побаиваться.
Катушка еле слышно засмеялась:
— Я не боюсь. Я храбрая женщина, солдат, и крепкая. Моту и с тобой помериться силами.
— Перестань, хвастуша! Погляди, какая ты крохотная. Я могу запрятать тебя в любой из своих карманов.
— Ладно, ладно, солдат, посмотрим, кто из нас хвастается.
Катушка слегка нажала ручку двери, немного приоткрыв ее. Изнутри пробилась полоса света.
— Входи, пожалуйста!
Держа правую руку с пистолетом в кармане, Уля Михай толкнул дверь ногой и вошел в сени. Катушка последовала за ним. Она закрыла дверь, заперла ее, а ключ сунула в карман платья, того самого, которое было на ней утром.
— Э-э, да ты и дверь заперла? Уж не боишься ли ты, что сюда нагрянет один из твоих поклонников? — посмеялся он, стараясь убедить ее в том, что совершенно спокоен.
В действительности тревога его нарастала с каждой секундой. Если и в самом деле она заманила его в ловушку, то один из путей к отступлению отрезан с самого начала.
— Если бы у меня был возлюбленный, то я не стала бы за тобой гоняться. Мне и одного хватит. Вот сюда, — позвала она, показывая на дверь, из которой пробивалась полоса света.
Как только Уля Михай перешагнул порог, он понял, что его опасения оправдались. В комнате, в которую он вошел, было двое мужчин. Один сидел на кровати, другой на стуле у самых дверей. Тот, что сидел на кровати, мужчина лет около сорока, с рыжими волосами и усами, закрученными по-венгерски, заложил ногу на ногу, засунул руку в карман галифе серого цвета из толстого домотканого сукна и курил трубку. На ногах у него были желтые сапоги с короткими голенищами. Другой мужчина, сидевший на стуле, несмотря на то, что в комнате было жарко, был одет в пелерину, застегнутую у шеи на большой медный крючок. Уля без труда угадал в нем саша