Эмили было интересно, заметит ли это Роб.
Выходя из своей темной, словно ночью, квартиры под яркое ноябрьское солнце, Эмили думала о женщинах, которых Роб замечает… красивых, ослепительных, уверенных женщинах, таких, как Элейн Кингсли…
Эмили сделала портрет Элейн в начале ноября – подарок-сюрприз от Элейн к дню рождения Роба. Фотографии делались в роскошной квартире Элейн на Роксбери в Беверли-Хиллз. Была ли это квартира Элейн или их общая с Робом квартира?
Элейн расположилась на диване в элегантной гостиной, отделанной в персиковых и кремовых тонах, и критически наблюдала, как Эмили проверяет объективы и фильтры. Элейн не скрывала своего критического взгляда, словно глаза Эмили ничего не видели, а сердце не могло чувствовать боли, когда она смотрела на мир через объектив своей камеры.
Телефон Элейн звонил беспрестанно, но на звонки отвечал автоответчик. Эмили и Элейн слышали все записываемые сообщения – важные сообщения от важных людей важной Элейн, всегда надежному и толковому посреднику. Среди всех этих важных звонков было одно обычное сообщение, раздался знакомый обеим женщинам голос Роба: «Привет, малыш. Я заказал ужин на восемь в «Бордо-рум». Заеду за тобой в семь тридцать».
Постепенно нервозность Элейн перед камерой исчезла. Элейн расслабилась и, как и большинство людей, которых фотографировала Эмили, начала говорить, глядя в объектив, – открыто, откровенно, не сдерживая себя… как будто Эмили и не было в комнате. Именно в такие минуты, когда человек не позирует, не притворяется, Эмили и делала свои удивительные, естественные, раскрывающие суть человека портреты.
Большинство людей расслаблялись и болтали в объектив, радуясь, что можно выпустить нервную энергию, и не сознавая, что Эмили была молчаливым свидетелем. Но были и исключения. Эллисон разговаривала с Эмили, а не с камерой. Эллисон тепло улыбалась и расспрашивала Эмили о ней самой. О себе Эллисон не говорила, Уинтер тоже. Уинтер сидела терпеливо, без тени неудовольствия или нетерпения. Наконец, когда Эмили спросила, какими Уинтер видит свои портреты, она без лишних слов приняла позу, естественную и совершенную.
Элейн говорила беспрерывно, не переводя дыхания, на самые разные темы, включая свои отношения с Робом.
– Надеюсь, вы будете фотографировать на нашей свадьбе, Эмили. Я знаю, Роб захочет, чтобы это были вы. – Элейн нахмурилась и сказала в объектив: – Конечно, Роб еще не сделал мне предложения – официально, – но сделает. Свадьба, вероятно, будет в июне, в клубе.
Роб привык к красивым, уверенным, ослепительным женщинам, таким, как Элейн, напомнила себе Эмили, пока автобус двигался по бульвару Уилшир от Санта-Моники до Беверли-Хиллз. Роб даже не заметит аккуратных ногтей Эмили и ее более или менее элегантной одежды. Ногти и одежда были личными знаками мужества для Эмили, маленькими символами того, что ее жизнь стала лучше.