– Все произошло преднамеренно, – сказала мисс Маркс. – Иначе Гарри Ратледж никогда бы не попался. Если он был замечен в компрометирующей ситуации, то лишь потому, что хотел быть замеченным.
Лео подозрительно посмотрел на компаньонку:
– Откуда вы столько знаете о Ратледже?
Компаньонка вспыхнула. Казалось, даже для нее нелегко было выдержать его пристальный взгляд.
– Наслышана о его репутации, конечно же.
Внимание Лео было отвлечено, потому что Поппи уткнулась ему в плечо:
– Я умру от унижения, – сказала она.
– Не умрешь, – ответил Лео. – Я – эксперт по оскорблениям, и если бы это было фатально, я бы уже давно умер с десяток раз.
– Нельзя умереть десяток раз.
– Можно, если ты – буддист, – вмешалась Беатрис.
Лео пригладил волосы Поппи.
– Я надеюсь, что Гарри Ратледж им является.
– Почему? – спросила Беатрис.
– Потому что мне больше ничего так не хочется, как прикончить его несколько раз кряду.
Гарри принял Лео и Кэма Роана у себя в библиотеке.
Любая другая семья в подобной ситуации была бы предсказуема... они потребовали бы, чтобы он поступил по правилам, были бы обговорены сроки и сделаны все необходимые приготовления. Из-за огромного состояния Гарри большинство семей приняло бы такое положение вещей охотно. Он не был пэром, но обладал большими средствами и был влиятельным человеком.
Однако, Гарри знал, что от Кэма и Лео не следует ожидать предсказуемой реакции. Общими мерками их мерить не следует, поэтому вести с ними дело следовало более осторожно. Но Гарри совершенно не беспокоился. У него бывали переговоры и гораздо более трудные, влекущие более серьезные последствия, чем честь женщины.
Обдумывая события ночи, Гарри был преисполнен безнравственным чувством триумфа. Нет, не триумфа... эйфории. Все оказалось намного проще, чем он предполагал, особенно с непредвиденным появлением Майкла Бэйнинга на балу у Норбури. Этот идиот фактически вручил ему Поппи на серебряном блюде. И когда возможность предоставилась, он ею воспользовался.
Кроме того, он чувствовал, что заслужил Поппи. Любой мужчина, который позволил сомнениям помешать обладанию такой женщиной, как она, был дураком. Он вспомнил, какой она была в бальном зале: бледная, хрупкая, сломленная. Когда Гарри к ней приблизился, он ни на минуту не усомнился в том, что она испытала облегчение. Девушка доверилась ему и позволила себя увести.
А когда Гарри вывел ее на террасу, его удовлетворение быстро сменилось новым ощущением... желанием облегчить ее боль. Тот факт, что он может принести ей новое горе, был прискорбен, но цель оправдывает средства. И как только Поппи станет его, он окружит ее всем самым лучшим, станет заботиться о ней так, как никогда не смог бы Майкл Бэйнинг.