– Я всего лишь приветствую свою повелительницу так, как это должно делать.
– Что-что Вы там бормочете? Приветствуете каждую половицу?
Стараясь сохранить на лице безмятежное спокойствие, разбавленное благоговейным страхом, поднимаю голову.
Заклинательница сидит за столом, методично постукивая зажатым в пальцах правой руки пером по медному уголку книги приходов и расходов. Золотистые волосы собраны в строгий пучок, на безупречно прямой нос водружены увеличительные стёкла в тонкой оправе: как ни крути, а моей первой матушке уже перевалило на седьмой десяток, и если есть возможность не тратить данные от природы силы, Сэйдисс не преминет ею воспользоваться.
– Вы желали меня видеть, повелительница?
– Глупый вопрос. Или Вы добирались до поместья пешком от самого Нэйвоса?
Действительно, вопрос глупый. Но я и не претендую на звание первого мудреца в округе.
– Чему обязан?
– Обязательно должна быть причина? – Щурятся лазурные глаза.
– Вы ничего не делаете без веской причины, повелительница. Думаю, и этот раз не исключение.
Она откидывается на спинку кресла, кладя перо между страниц книги.
– Вы научились думать? Похвально.
– Я стараюсь, повелительница. Изо всех своих немощных сил.
– Занятное сочетание слов. Немощные силы... Но этого мало, чтобы заслужить прощение.
– Я в чём-то провинился перед вами?
– Как всегда.
Сэйдисс не меняет положение ни единой черты на точёном, как мраморная маска, лице, потому нет никакой возможности угадать, шутка ли была только что произнесена или самая настоящая угроза. Если хотите протянуть на этом свете подольше, из двух зол непременно надлежит выбирать худшее: эту истину знает каждый. И как поступить мне? Отшутиться или чистосердечно принять все предложенные грехи? Тем более, причина обвинения известна. Правда, повелительница берёт на себя труд ещё раз поведать о ней:
– Вместо того чтобы проследовать в мой кабинет сразу по приезде, Вы снова посещали ЕГО. Вы поступаете так, чтобы причинять мне боль?
– Я не могу допустить и подобной мысли, не то, что воплотить её в действия, повелительница. Если Вы считаете иначе, я приму любое наказание, которое Вы сочтёте необходимым назначить.
– Наказание? – Она поднимает взгляд к потолку. Красивый, кстати, потолок: выложенный резными плитами из янтарного дуба, чья древесина при малейшем попадании на неё света начинает сиять, словно освещаемая изнутри. – Вы сказали так много, но не произнесли главного слова.
– Какого же?
– Что заслуживаете быть наказанным.
Это её любимая игра – выводить людей из равновесия. В моём случае нет ничего легче и быстрее, чем напомнить о прошлом: ещё полгода назад, услышав в свой адрес подобную фразу, я бы взвился на дыбы (насколько это возможно, разумеется) и начал бы с жаром отстаивать своё мнение. О палачах и жертвах. При этом сама Сэйдисс (кто бы сомневался?) полагает себя судией.