– Не имею привычки тратить силы впустую... Признаться, Вы меня удивили.
– Чем, повелительница? Я всё тот же, каким был.
– Тот же? – Лёгкая тень раздумья в глазах. – Пожалуй. И это поистине удивительно.
Впору стукнуть себя самого по лбу. Да побольнее! Так глупо попасться... Неважный из меня фехтовальщик, если вдуматься: смертельный удар отбил, а серию уколов, предназначенных для проверки моих оборонительных порядков, парировал, не задумываясь об их действительном назначении, и в результате... Нарвался на новую атаку, но поскольку она была уже на отходе, невесомая и, казалось бы, случайная, именно она и достигла успеха.
– Молчите? Вам нечего сказать?
Я бы сказал, ох я бы и сказал...
– Или все слова, что приходят Вам в голову в эти минуты, не должны долетать до женских ушей?
Как после всего этого Сэйдисс можно не любить? Очаровательна и убийственна. Но кажется, она начинает скучать:
– Вы не желаете сменить позу? Ваши члены ещё не затекли?
– Какие именно части тела Вы имеете в виду?
Пауза. Нет, это не атака с моей стороны, так, крохотный щелчок по шпаге противника, не более.
– Вы пришли говорить пошлости?
– Конечно, нет, повелительница.
– Так извольте вести себя достойно цели Вашего визита!
Встаю, потирая и вправду затёкшие коленки. Сэйдисс сдвигает увеличительные стёкла на кончик носа: так ей удобнее смотреть на строчки мелких букв в книге.
– Я просмотрела Ваши траты за истёкшее полугодие.
– Смею напомнить: оно ещё не закончилось.
– То есть, Вы хотите сказать, что намерены совершить ещё несколько безрассудств?
Придвигаю к столу стул и усаживаюсь напротив Заклинательницы.
– Что Вы называете безрассудствами?
– К примеру, вот это, – она находит нужную строчку и зачитывает: – Проиграно в кости пять лоев двадцать четыре сима.
– За шесть месяцев? Разве это много? Могу себе позволить.
– Меня удивляет другое: зачем Вы садитесь играть, если заранее можете предсказать, на какой бок упадёт каждая костяшка?
Вздыхаю. А действительно, зачем? Тем более, что повлиять на исход броска не могу, а изъяны предметов, покрутив в пальцах, определяю временами на удивление точно. Если не пьян, разумеется. Может быть, я играл в подпитии? Да, скорее всего так и было. Поглядываю искоса на Сэйдисс: попробовать оправдаться распитием горячительного? Нет уж, тогда меня ждёт форменная тирания в отношении увеселений души и тела!
– Хочется почувствовать себя таким же, как все.
Тихий смешок заставляет добавить более вескую причину:
– К тому же, так принято. Играть. Все играют: кто в кости, кто в карты, кто делает ставки на собачьих боях. Для молодого человека, живущего в столичном городе, было бы, по меньшей мере, странно не участвовать в светской жизни.